В возрасте девяти лет моя старшая дочь неожиданно принесла в дом котенка. 

Я не отношусь к любительницам домашних животных просто по определению. Я не против них в принципе —  пусть живут на улице, во дворе, в саду, но дома…  Я брезглива, ленива и не люблю, когда от меня все время что-то хотят! А собака или кошка – это вечно просящий взгляд, вечный немой укор. Я уточняю, это мое восприятие. Общепринятое мнение совсем другое. Знаю много прекрасных людей из числа моих друзей и знакомых, у которых все правильно – животные вызывают сплошные положительные эмоции. Я восхищаюсь ими, но, и только.  Однако, под воздействием обстоятельств, многое меняется. Посмотрев в счастливые, умоляющие глаза своего ребенка, я не смогла ей отказать.  Так у нас появился кот – Бонифаций. Сокращенно – Бонька.

       Это был беспородный котенок, черного цвета, с удлиненной шерстью и белой звездочкой на груди. Так совпало, что одновременно с появлением котенка, мужа отправили на какую-то учебу в Ленинград, на два месяца. Котенка он одобрил, и отбыл в город на Неве. Я осталась одна с двумя дочерьми, девяти и двух лет, аквариумом с тремя прекрасными золотыми рыбками и, новым жителем квартиры, котенком Бонифацием.

         Отличительной чертой этого котенка было любопытство.  Помню, как только муж уехал, конечно, сразу же потек в туалете шланг. Дело было ночью, текло нещадно и я всю ночь меняла быстро наполняющиеся тазы и ведра, поскольку вентиля на этом шланге не было, а перекрыть стояк я не догадалась.  На другой день я вызвала сантехника. Он пришел, стал чинить  протечку, а котенок буквально не давал ему работать. Он лез в самый центр  событий, во все дырочки и щелочки, куда было нужно сантехнику. И такой интерес у него вызывали любые ремонтные работы в доме.

       В то время я не работала, сидела в декрете, и, иногда, вечерами, что – то рисовала.  Вернее, с появлением котенка, пыталась рисовать. Как только я усаживалась за работу, он устраивался либо на листке бумаги, где как раз я и собиралась рисовать, либо у меня на коленях, что мне страшно мешало, либо под настольной лампой.  Лежа под лампой, Бонька внимательно наблюдал за всеми движениями моих рук. Те, кто когда-нибудь имел кошку, не дадут соврать – в самый неожиданный момент, лапка с острыми-острыми коготками вцеплялась мне в кисть руки, не только мешая рисованию, но и вызывая острую боль и оставляя на коже многочисленные царапины. Однако, больше всего он любил играть моими художественными кисточками. В карандашнице стояло много карандашей, ручек и кисточек разного размера. Не знаю, почему, но Бонька выбирал только кисти. Аккуратно, повернув голову, ухватывал зубами кисточку, вытягивал ее из стаканчика, и кидал на пол. Тут он начинал гонять ее по полу до тех пор, пока она не закатывалась в недоступное место. И все повторялось сначала. Вскоре мне пришлось прятать кисти, потому что над ними нависла угроза полного исчезновения.

      Была у нашего кота еще одна, не характерная для кошки, черта. Он не умел  легко вспрыгивать вверх, как обычно это делают другие кошки. Все его попытки запрыгнуть на что-нибудь, приводили к неуклюжему падению, вызывавшему непроизвольный смех. Конечно, в конце концов, после нескольких попыток, он забирался, куда ему надо, но легкости и грациозности в этом процессе не было.  Я даже обеспокоилась этим фактом, и, как-то, в разговоре со знакомым, большим знатоком и любителем кошек, рассказала об этом. Он удивился, но, подумав, пошутил, что Бонька, наверное, относится к «равнинным котам»,  а все другие – «горные»!

       Особые отношения сложились у Боньки с рыбками в аквариуме. Он явно догадывался, что рыбки – это что-то съедобное. Его интерес был настолько явный, что я положила сверху на аквариум оргстекло, чтобы кот не упал в воду. Бонифаций подрос, запрыгивал на крышку аквариума, и часами лежал на ней, глядя вниз, на движущихся рыбок, элегантно, и, как будто, случайно, свесив лапу в оставшуюся щель. Наверное, он надеялся, что ему удастся зацепить какую-нибудь зазевавшуюся рыбку.  Как-то я делала чистку в аквариуме. Для этого я убрала крышку, слила часть воды, в общем, возилась.  Вернувшись очередной раз из ванной комнаты, я увидела, как что-то черное с шумным плеском выскочило из аквариума, и бросилось под диван, оставив залитой водой всю стенку за аквариумом. Это, конечно, был Бонька, который, наконец-то  получил возможность «окунуться» в этот водный «рай».  От холодной воды он, испугавшись, как ошпаренный взмыл вверх, и был таков. Рыбки, в предынфарктном состоянии, заполошно сновали в остатках воды. Бонька, пока не высох, из-под дивана не вылез. Боялся моего гнева.

     К возвращению мужа из командировки, котик был уже большенький, и дома вполне обжился. Муж мой к животным вполне лоялен, они ему не мешают. Но вид кота, нахально занявшего его место в кровати, вызвал его справедливое недоумение, и он  восстановил справедливость, изгнав Боньку раз и навсегда из постели. 

        Время шло своим чередом, Бонифаций рос, постепенно превращаясь в очень красивого, благородной осанки, кота. Старшая дочь, Рита, очень его любила,  играла с ним, даже выводила гулять. Для прогулок мы приобрели специальную кошачью шлейку – поводок. Забавно было, когда Рита шла за младшей сестренкой, Олей, в садик, а впереди, на поводке, метался  по сторонам кот, то прижимаясь по-пластунски к земле, то кидаясь в направлении, противоположном движению. Позже я поняла, что дочь моя мечтала о собаке, а эти выгулы кота являлись проявлением ее потаенного желания вести на поводке  настоящего, большого  пса!

         За недолгий период проживания в нашем доме, Боньке пришлось однажды пережить тяжелый стресс и испытать муки ревности.

           Моя мама жила отдельно от моей семьи, и я часто навещала ее.  Однажды, в подъезде ее дома, я заметила крошечного рыжего котенка, показавшегося мне весьма симпатичным.  Я уже упоминала о своем отношении к домашним животным, поэтому никаких мыслей ко мне в голову не закралось. Однако, котенок продолжал жить в подъезде, и, с каждым моим визитом к маме, я наблюдала это душераздирающее зрелище. В один из визитов со мной была младшая дочь, Оля. Она, увидев маленького, умилительного котеночка, стала уговаривать меня взять его домой. Мое материнское сердце дрогнуло, но мы решили подождать, до следующего раза – если судьба, котенок будет наш. И вот, через пару дней, рыжая кошечка, названная Олей «Ласточка», уже осваивалась в нашей квартире. Она с беспардонностью, свойственной уличным животным, лазила везде, зацепляясь острыми, как иголки, коготками за мебель, скатерть, шторы. Бонифация она игнорировала, как класс. Он же, потеряв дар речи от такого нахальства, забивался в угол, с опаской следя оттуда за бесцеремонным поведением свалившейся ему на голову соперницы. Привело это к тому, что Бонька не показывался, прячась от нас и не давая себя даже гладить.  Ревновал.   Есть он тоже не мог, потому что эта наглая самозванка, съев все из своей миски, принималась за Бонькину еду, причем, входя в раж, залезала всеми четырьмя лапами в его миску. После этого он отказался подходить к еде.  За два дня Ласточка наела себе огромное пузо, а наш котик чах на глазах, замкнувшись в своем горе. Он ни разу не сделал никакой попытки восстановить справедливость,  только тихо страдал.   

           Глядя на такую ситуацию, я не могла оставаться равнодушной к судьбе своего кота. От этой «Ласточки» надо было избавляться, пока не поздно. Ситуация осложнялась тем, что ее полюбила моя младшая дочь. Надо было умудриться не травмировать ребенка.  Как ни странно, моя мама принимала активное участие во всех этих событиях, хотя отношение ее к домашним животным всегда было негативное, еще хуже, чем у меня. Скорее всего, она чувствовала ответственность за происходящее, потому что котенок был из подъезда ее дома. Она-то и придумала, что унесет этого котенка обратно, в свой подъезд, пока Оля в садике.  Мы провернули эту «операцию» довольно безболезненно. Мама унесла в сумке Ласточку, и, кстати, ее тут же забрали  домой какие-то соседские дети, которые, оказывается, кормили ее до этого и расстроились, что она пропала. Оленьке я все объяснила, с трудом, но она смирилась. Бонифаций, освободившись от соперницы, долго еще приходил в себя, но, постепенно, вернулся к привычной жизни. Мир в доме восстановился.      Бонифаций прожил у нас всего два года, но оставил мне метку на всю жизнь.  Весна. У нас в доме генеральная уборка. Я мою окно, стоя на столе. На столе стоит красивая настольная лампа, память от папы, который не так давно умер от тяжелой болезни.  Я уже говорила, что Бонька был очень любопытный. Он, конечно, тоже на столе. Я боюсь уронить лампу, но не могу оторваться от мытья, хочу скорее закончить. Кот путается под ногами, ловит руки, тряпку.  Вдруг, неожиданно, кот со всего размаху кидается на окно. По пути попадаюсь я, когти на всю глубину вонзаются мне в бедро! От неожиданности и боли, я заорала нечеловеческим голосом, сдернула кота, швырнула его, попала в лампу, лампа разбилась, кот улетел, а на ноге проявились пять четких круглых дырочек, из которых  медленно закапала кровь.

           Лето мы с Бонькой провели в саду у родителей моего мужа, где он прекрасно проводил время, осваивая новое пространство.

         Наш сад частично состоял из засыпанного водоема, поэтому граничил с заболоченным озерцом, где водилось много живности. На краю участка заботливыми руками моего свекра и мужа была поставлена деревянная беседка, с которой открывался отличный вид на воду, окруженную садовыми участками.  Площадь этого импровизированного озера была неправильной формы, с учетом засыпанных садоводами участков, отчего его живописность только выигрывала. Озеро, конечно, громко сказано, потому что во многих местах были заросли камыша и болотной осоки, а поверхность воды с июня месяца покрывалась зеленой ряской. Целые выводки диких уток и куликов оживляли поверхность воды, позволяя нам часами наблюдать за их жизнедеятельностью. Мы имели возможность буквально изучать процесс появления на свет и развития утят в естественной среде. Условия для выращивания птенцов на нашем озере были почти идеальные, но случались и эксцессы. Например, парящие в небе хищники, нет-нет, да и пытались поживиться свежей дичью.  Находились и среди людей охотники полакомиться утятинкой. Не могу не вспомнить случай, который до сих пор волнует меня. Это было непростое время, когда нам приходилось буквально бороться за выживание. Дефицит самых необходимых продуктов долго и надежно держал в страхе все население страны. Годы эти голодными не назовешь, но изобилия не было ни в чем. Продукты выдавались по талонам (за деньги, конечно), а в магазинах были пустые прилавки – шаром покати.  В любой день купить что-то не представлялось возможным, только в день поступления дефицитного товара. Надо было выстаивать огромные очереди, чтобы отоварить талоны, тратя на это уйму времени, сил и нервов.  В силу этих причин, мужчины наши, конечно, всегда хотели есть. История умалчивает, чья была идея изловить и съесть утку. Может, моему мужу, может мужьям его сестер. Сейчас это уже неважно. Мы, весь женский состав семьи, были категорически против. Однако, воодушевленные своей идеей,  мужчины решили осуществить свой коварный план во что бы то не стало.  Для привлечения доверчивой птички был изготовлен крючок на веревке, и помощью этой нехитрой снасти жертва была поймана. Старшая моя золовка, под нажимом мужчин, поддалась на уговоры, и помогла им освежевать тушку, с тяжелым чувством  в душе. Она же приготовила жаркое, отказавшись сама от его употребления, как и все мы, женщины и дети.  Жаркое было уничтожено  в считанные минуты  жестокими мужчинами  под нашими осуждающими взглядами и репликами. Я не знаю, как они не подавились этим мясом, видимо, аппетит и любопытство  взяли свое. Тем не менее,  больше подобных акций они не предпринимали, среагировав на  наше осуждение их поступка.

                В этом нашем  водоеме также проживали ондатры, стремительное движение которых под поверхностью воды мы частенько замечали, с интересом и восторгом, хотя от них на огороде бывало немало вреда.  Ловили мы там и ужей, бабочек, стрекоз и всякую другую  мелкую живность.  Следствием близости болота были лягушачьи концерты, оглушительное кваканье которых не давало нам спать по ночам, и неимоверное количество комаров, борьба с которыми во времена отсутствия фумигаторов отнимала у нас все силы.

        Бонифацию здесь был просто рай.  Он ни минуты не знал покоя,  ловя  в траве ящериц и кузнечиков, а на берегу болота стрекоз и лягушек. В погоне за лягушками и утками он не раз «нырял» в болото, получая «контрастный» душ и вызывая наши насмешки. А вот мышей он не ловил, и даже не интересовался ими, говорят, у котов это бывает.

            В то лето к нам  в сад приблудилась бездомная собачка, которую пожалела моя свекровь. Мы назвали ее «Бомжей», а свекровь, со свойственным ей юмором, «Кабысдошкой», намекая на  ее никому не нужность. С появление собаки, кот стал прятаться и держать постоянную круговую оборону. Штаб-квартиру он себе оборудовал под домом, вылезая оттуда иногда, чтобы перекусить, весь в земле и обмотанный паутиной, с присохшими к ней дохлыми пауками.   Бомжа, в отличие от него, не проявляла никакой враждебности, радостно подпрыгивала и виляла хвостом при виде любого обитателя нашего дома, включая кота. Вскоре свекровь кому-то пристроила собачку, и кот перешел на легальное положение.

      Так, день за днем, пролетело лето, и мы вернулись в городскую квартиру.

            После возвращения с летнего отдыха, Бонька стал проявлять тягу к улице, и периодически не давал нам спать своим утробным «Ма-а-а-у!». Зиму мы перекантовались, но весной стало совсем невозможно. У меня появились мысли о стерилизации. Но, однако, муж мой заявил, что как мужик,  ни за что не пойдет на это.  Привело это к тому, что однажды ночью, муж не выдержал, и выставил Боньку в подъезд. Больше мы его не видели. Мы долго его искали, писали объявления, расспрашивали соседей. Но, нет, никто не видел, не слышал, не знал ничего про черного кота с белым галстучком. Вскоре мы поняли, что кот пропал окончательно. Так для нас закончилась история кота Боньки, но мы надеемся, что для кого – то в тот момент, его история только началась.   Дай Бог, чтобы он прожил длинную и счастливую кошачью жизнь у  хороших людей, где его любили, не меньше, чем мы.

   А у меня на память о коте Бонифации на ноге остался шрам – пять маленьких кругленьких розовых точек.