Посвящается моей семье.

От автора.

Всю жизнь я испытываю сожаления о том, что быстро забываю события своей жизни. У меня, в связи с этим, не раз возникало желание записать какие-то интересные моменты, происходящие со мной и с теми, кто мне дорог. Это касается моего детства,  роста моих детей, моих многочисленных поездок в Санкт Петербург, где долгие годы жила моя сестра, а также жизни моих родителей.   Мне хотелось, чтобы все это осталось, как память для моих потомков, потому что я сама испытываю очень большой информационный голод относительно событий прошлого моих родных.  Но…. Суета, быт, множество дел, а главное, моя ужасная недисциплинированность, не давали мне это сделать.  Очень казню  себя за то, что не воспользовалась памятью отца и матери, не записала с их слов то, что они рассказывали о себе и о своих родителях.

Однако, неожиданно получив возможность посетить Париж, что явилось вообще первой моей поездкой за границу, я решила во что бы то ни стало описать это, исключительное для меня, событие.  Я старалась передать как можно точнее все, что я видела, чувствовала и переживала. Возможно, в моем повествовании слишком много подробностей, касающихся малозначимых деталей. Это объясняется тем, что целью моей является не только  передача самих событий, но и попытка сохранить во времени конкретную бытность, ощущение реальности моих воспоминаний.  Льщу себя надеждой, что через энное количество лет, эти записки помогут кому – то увидеть все описанное моими глазами. Мои записки адресованы всем моим близким, тем, кому дорога наша семья и наше общее прошлое, настоящее и будущее.

Надеюсь, вы, мои дорогие, получите удовольствие от прочтения, и вместе со мной перенесетесь в недавние события. Я же освежила воспоминания,  будто  заново их  пережив, и оценила их уже по- новому. 

Мы были в Париже! Или хроники одного путешествия.

 Глава первая.

Начало.

Все началось, как всегда, неожиданно. В  середине февраля мы сидели на кухне у Алевтины. Ее дом в Бело-безводном, уютный и  любимый нами, частенько служил местом посиделок по разным поводам. В это раз мы собрались вчетвером —  мой муж Борис, две его сестры Алевтина и Тоня, и я.  Поводом послужил день святого Валентина, который мы, на безрыбье, использовали для встречи.  Вечер за накрытым столом удался, и, после очередной рюмки, мои золовки расслабились и проболтались, что едут в Париж.

Вообще то они никогда не афишировали свои планы. Мы узнавали постфактум, что, оказывается, они поехали на теплоходе, или в санаторий, или еще куда. В принципе, это их дело, но для нас это всегда было неожиданно. Не то, что бы мы на что-то претендовали, но, учитывая, что мы близкие родственники, получалось как-то неловко.

И вдруг, Алевтина, вытаращив на меня свои огромные черные глазищи, сказала:

— Айслушка, поехали с нами,  тебе понравится!

Алевтина – миниатюрная, ладная, моложавая женщина, сделавшая весьма успешную карьеру в системе образования.  Несмотря на то, что ей уже за шестьдесят, она очень энергичная, предприимчивая и по — детски восторженная. Узнав что-то новое и интересное для себя, она способна полностью раствориться в этом.  Правда ненадолго, до следующего нового и интересного. Но это никоим образом не мешает ей быть очень надежным, хорошим человеком, стержнем, на котором держится наша семья. Для меня она, как родная сестра. Я знаю ее давно, раньше, чем своего мужа, ее брата, и очень ее люблю. Она дружила с моей старшей, горячо мною любимой, сестрой. Благодаря ей, я стала членом нашей семьи и ничуть не жалею об этом.   С ней у меня связаны самые светлые и приятные воспоминания о детстве и юности. Глядя на дружбу Али и моей сестры, я поняла, как надо дружить, слушая, как они поют, я поняла, какие песни надо слушать и петь, наблюдая со стороны отношения Али с ее будущим мужем, я познакомилась с тем, что называют любовью…  Надо ли говорить, как я была польщена ее словами?

— Поехали в Париж, Айслушка, кому, как не тебе ехать! Вместе было бы так здорово! — подхватила Тоня, младшая сестра Алевтины.

Тоня – это отдельная история. Младшая в семье, она, одновременно вечно недооцененная и, в то же время, заласканная старшими, несет на себе шуточное клеймо диагноза «ЗПР», которое Аля навесила не нее, как только освоила науку педагогику.   Некоторые основания для этого диагноза, конечно, были. Тоня поздно начала говорить, обходилась тремя словами до пяти лет – «нет», «дура» и «суп». Была она в детстве очень крупным ребенком, что сформировало в ней комплекс «толстой» на долгие годы.  Будучи  букой, она играла сама с собой под столом в куклы, показывала язык соседке, которую почему-то невзлюбила. Характер имела упрямый и несговорчивый, но добрый, очень любила маму и папу, боготворила Алю и слушалась брата. Брат с сестрой, сильно ее любя, нещадно пользовалась ею.  Сестра вынуждала ее отдавать ей деньги из ее копилки, брат нагло выигрывал споры среди друзей, надрессировав ее, как собачку, на разные трюки. Например, пацаны спорили, кто из малышей быстрее взберется на канат? Тоня была единственной девочкой в этой компании, но лазила по канату  быстрее всех мальчишек, несмотря на платье и колготки. Вообще, в  детстве с Тоней больше «занимался» брат, нынешний мой муж. Она у него на спор не только лазила по канату, но и  прыгала с забора в сугроб! Положение вечно маленькой и несамостоятельной не могло не привести к некоторой  инфантильности. Но характера и настойчивости ей было не занимать!  Представьте,  когда ей было  десять лет, целую лагерную смену она не ходила в столовую, чтобы похудеть. Похудела или нет — не знаю, но заработала себе на всю жизнь проблемы с желудком – это точно.  Этот факт наглядно характеризует ее главное качество – упертость, что помогло ей получить три высших образования, вырастить племянниц и детей, весьма непростых, терпеть мужа (не будем о грустном, его уже нет в нашей семье), жить всю жизнь с родителями, осваивать разные профессии, стойко переносить нелегкие испытания судьбы. Когда она подросла, брату стало с ней неинтересно, и она стала тянуться за сестрой, которая в ту пору уже работала в школе, а летом в пионерлагере. Тоня была при ней. Там мы и познакомились, когда наши сестры в лагере «Ровесник» были вожатыми, а мы, младшие, помощниками вожатых. Незабываемое время…

 — Да,  – сказала я воодушевленно,  – А знали бы вы, как Я хотела бы поехать!

И вдруг, произошло неожиданное (во всяком случае, для меня). Борис, мой муж, сказал: «А как Я хотел бы, чтобы ТЫ поехала!»

Надо пояснить, почему этот акт благородства был для меня столь неожиданным. Дело в том, что мы с мужем несколько лет назад приобрели старую деревенскую развалюху в Введенке,  в  месте, которое нам очень нравится, и начали строительство нового дома. С этой минуты, с обоюдного согласия,  все поступающие средства распределяются в нашей семье по нескольким статьям – хозяйство, дети, внуки и, главное, стройка. Моя зарплата должна была восполнять основные траты по хозяйству и детям, а квартплату и стройку муж взял на себя.  Надо сказать, что получалось у нас не очень, чтобы очень. Наше везение в финансовых вопросах оставляло желать много лучшего, и перспектива въезда в новый дом отдалялась все дальше и дальше.  Но мы не собирались отчаиваться и упорно стремились к своей цели. Мы привыкли, что наш семейный бюджет похож на одеяло – недомерок: покроешь тело – ноги мерзнут, покроешь ноги – тело открыто!  Нам  всегда на что-то не хватает, особенно на отпуск. С годами проблема только усугубилась, потому что наши дочери в мужья выбрали прекрасных людей, но, в плане добычи денег, они пока себя не проявили (правда, надежды не теряем ни они, ни мы). Их семьям мы  помогаем, а приход наш все никак не возрастает до нужных нам размеров. Поэтому, когда Борис это сказал, я подумала, что, наверное, он имеет в виду, что: «как бы было здорово, дорогая, ты этого заслуживаешь, и как жаль, что пока мы не можем себе этого позволить….»

Собственно, то, что я подумала, я тут же и озвучила, но он посмотрел на меня, повторяя, что он хочет, чтобы я поехала, и по его глазам я поняла, что он действительно этого хочет.  Я робко и, честно говоря, нехотя,  напомнила про стройку. Но мой любимый, со свойственной ему в минуту возлияний  широтой души, повторил, что действительно очень хочет, чтобы я тоже поехала.  Мало того, он добавил, что для него это будет праздник – моими глазами  он  посмотрит Париж!  У меня, конечно, оставались еще сомнения, поскольку Борис мог  просто временно потерять бдительность, только до утра.  Но мне очень хотелось надеяться, что мои сомнения не оправдаются, потому,  что в душе я уже все больше и больше привыкала к мысли, что  поеду в Париж! 

— Борька, ты серьезно? Ты отпустишь с нами Айслушку? – теребили брата Алевтина и Тоня.

— Ура, я поеду в Париж!   Я первый раз в жизни поеду заграницу! – ликовала и радовалась я. 

Весь остаток вечера ушел на взбудораженное обсуждение будущей поездки. Я узнала, что едет группа от федерации бальных танцев, что это получится недорого, что нашу руководительницу тоже зовут Алевтина. Наша Алевтина заверила меня, что утром  позвонит и договорится про меня. Ночь пролетела незаметно, несмотря на то, что, по обыкновению, Тонька всю ночь шастала – то в туалете засядет с кроссвордом, то кошку посмотрит — где она, хотя куда ей деться из закрытого дома? А утром, как бы рано не встать, она уже на кухне, в очках, читает или смотрит телевизор. В общем, полный дурдом.

Борис спал дольше всех, или просто не вставал, вечерние посиделки отразились на нем заметнее, чем на нас, все — таки основной алкогольный удар он принял на себя.  Тем не менее, когда Аля звонила Алевтине, чтобы поговорить обо мне, он как раз вышел и с долей шутки в голосе сказал, что вчера он что-то погорячился.

Мы с девчонками посмеялись, сказали, что все, поезд ушел, слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Хочу оговориться, что сейчас и далее по тексту девчонками я буду называть всех особей женского пола, независимо от возраста, а если нет, то с моей стороны будут пояснения.

Услышав, что Борис встал,  я  напряглась. При всем моем желании поехать, для меня было архи важно, чтобы мой муж искренне этого хотел. Если бы я почувствовала, что он против и только делает вид, что все нормально, то мне такая поездка была бы не нужна. Но у моего мужа есть, среди прочего, качество, которое я в нем очень ценю – он очень честный человек. Он не может кривить душой, даже если это очень нужно. Поэтому одного проверочного взгляда мне хватило, чтобы убедиться в его искреннем желании  отправить меня в Париж. 

Мы расстались, договорившись, что пока ничего никому не скажем, чтобы не сглазить. Интересно, что теперь я полностью одобрила тактику  моих золовок скрывать свои планы, потому что при нашей привычке жить интересами детей и жертвовать для них своими желаниями, рассчитывать на то, что они с восторгом воспримут нашу новость,  у нас не было. Поэтому мы решили помалкивать.

Глава вторая.

Через тернии к звездам.

Дальше жизнь пошла своим чередом, преподнося сюрпризы, по закону подлости,  неожиданно. Но сначала все было по плану. Загранпаспорта  у нас были. Мы сдали документы на шенгенскую визу, для чего пришлось фотографироваться в визовом центре. Никогда не знала, что это такая пытка. Фотографирование происходит самостоятельно, в кабинке – автомате. Все действия проговариваются автоматическим голосом, ошибиться невозможно. Тем не менее, я перефотографировалась три раза, потому что у меня получался не тот размер головы! Объясните мне, как это может быть, если я очень старалась все делать правильно, а стул, на который надо садиться, прикреплен к полу накрепко? Помимо этого ты все время себя видишь в объективе и имеешь возможность (якобы) идеально выстроить кадр. Ну конечно!  Мое изображение было не как в зеркале,  а реальное, и это портило все дело. Во-первых, я явственно увидела свой сколиоз, о котором мне постоянно твердила в детстве мама и который в привычном зеркальном отражении я не замечала. Учитывая мой младший пенсионный возраст, поздно было переживать по этому поводу, но  попытки хоть как-то сесть ровно, вызывали максимум усилий и минимум результата – все равно я, путаясь, поднимала или опускала не то плечо. Попробуйте это сделать, когда ваше изображение зеркально тому, которое вы привыкли видеть, и вы меня поймете! Но эти мученья ерунда, по сравнению с шоком, который все мы испытали, увидев результат наших мучений – фотографию в ее, так сказать, неприкрытой красе! Я не испытывала и не испытываю иллюзий по поводу своей внешности ни в юности, ни, тем более, сейчас, когда зеркалам предпочитаю старые фотографии. Но то, что я увидела, опустило самооценку моей внешности ниже не просто плинтуса, но плинтуса самого глубокого подвала, где и плинтуса никакого нет. С фото на меня смотрело некое существо, нечеткой мутноватой окраски, с приближенным к объективу и поэтому, несоразмерно большим, носом, резко уменьшающейся волосистой частью головы, глазами, размазанными по краям изображения, как бывает при взгляде в дверной глазок.  При всей моей самокритичности, сходство со мной у этого изображения  было минимальным.  Это, с позволения сказать, лицо, больше всего напоминало сюрреалистический портрет весьма пожившей,  очень несимпатичной,  не сказать — убогой, сильно пьющей   и  нездоровой тетки, которую при этом ищет милиция! Для меня осталось загадкой, почему для въезда во Францию, страну, которая считается эталоном вкуса и законодательницей мод, надо ТАКУЮ фотографию? Добавлю, что у всех наших, кто был в визовом центре, получились такие же фото. С чем нас и поздравляю. Я поклялась, что никому и никогда не покажу эту фотографию, кроме паспортного контроля, конечно. Но это их работа,  я не виновата, что обязана показывать такое непотребство посторонним людям.

Пока мы ехали из визового центра обратно на работу, мы истерически хохотали, рассматривая свои фото,  и удивлялись, как у нас все «продумано» для удобства и качества обслуживания населения.

Потом мы получили свои визы и стали спокойно ждать заветное девятнадцатое марта, день отъезда.  Я заблаговременно подготовилась: оформила трехдневный отпуск, женский день,  купила двести евро, которое, как и следовало ожидать, стало резко расти. Это, конечно, отразилось и на стоимости нашей поездки, деньги за которую мы отдавали частями.  Схема была проста, все организационные моменты осуществлялись через Алю – она общалась непосредственно с Алевтиной, которая давала команду: сдать такую-то сумму, прийти на собрание и т.д.  На собрания мы не ходили, за что, кстати, и поплатились тем, что не имели возможности выбора позже, в Париже. Билет  в Диснейленд был уже проплачен, и не ехать туда мы не могли.  А будь мы на собрании, может, поехали бы в Версаль.

После получения визы я раскололась, и рассказала  детям о моей поездке. К моей большой радости, обе дочери искренне обрадовались за меня. Подругам я тоже сообщила, что еду в Париж. Все-таки я умница! Какие у меня замечательные друзья! Абсолютно все бурно поздравили меня и вызвались помочь кто чем может. Особенно моя близкая подруга Изида, часто бывающая за рубежом. Она тут же потребовала нашей встречи, снабдила меня двухсимочным телефоном и симкой Сим Тревол, специально для международных разговоров.

Основным моим консультантом стала Фира, преподаватель французского языка, в силу этого часто бывающая во Франции и, конечно, Париже. Она подробно проинструктировала меня, куда надо попасть обязательно, что и где можно купить, как максимально проникнуться французским духом.  Я узнала, что нужно обязательно есть жареные каштаны, гуляя по саду Тюильри и выпить кофе в кафе центра Парижа, глядя на Эйфелеву башню. (Неужели это будет со мной? Класс!!)

Итак, час икс приближался, уже кончился февраль, и тут сильно заболела Тоня! Мы все периодически болеем и относимся к этому философски. До отъезда было еще две недели, и, казалось, этого достаточно, чтобы хворь отступила.  Но не тут – то было! Температура около тридцати девяти держалась у Тони неделю, несмотря на то, что на третий день она стала пить антибиотик. Кашель появился совершенно неуправляемый и ничем не снимаемый. Видимо, Тоня в своем детском саду (она заведующая) догеройствовалась до того, что собрала всю силу вируса в себе, получив какой-то аномальный вариант. Короче, к отъезду, температуры у нее не было, зато мучительный кашель и, следствие употребления антибиотиков – диарея, наличествовали в полном объеме.

Аля, к счастью, избежала вируса, а Юля, Алина внучка, пятнадцатилетняя девушка, очень умненькая и  скромная, успела переболеть до отъезда.

Самое удивительное произошло со мной. Был обычный вечер перед отъездом. Ни пятница, ни тринадцатое. Ничто не предвещало беды.  Я собралась, благо вещей взяла немного. Заехала младшая дочь  с внучкой, прекрасно пообщались, поужинали. Гости уехали, пожелав счастливого пути.  Я, конечно, волновалась. Было отчего. В жизни не была заграницей, это раз, лететь на самолете (последний раз летала не помню когда, но младшей дочери было шесть лет, а сейчас – двадцать семь), причем с пересадкой в Стамбуле! – это два, вообще страшно уезжать из дома – это три (наверное, это уже старческое). Все это так, но рамки страха есть у каждого и я,  считая себя спокойной и выдержанной, не без оснований (это не только мое мнение), ожидала легкий мандраж, не более того. Когда же, часов в десять вечера меня стал бить озноб, похолодели ноги и руки, я выпила валерьянки, корвалол и, по настоянию мужа, который очень хорошо меня понимал, легла полежать до отъезда.  Выезжать, кстати, надо было в час ночи, поскольку в два  назначена встреча в аэропорту. К моему удивлению, ни одеяло, ни теплые объятия мужа не помогли избавиться от озноба, наоборот, он вроде бы усилился. Меня это стало уже пугать, но я решила терпеть и списала все на неуправляемый иррациональный страх. Усилием воли  приказала себе успокоиться, и мне как будто это почти удалось —  я даже задремала. Очнулась я очень скоро от омерзительного состояния, не оставляющего никаких сомнений в его происхождении. Я еле успела добежать до туалета, и меня поразило количество и девственная целостность,  исторгнутой мною пищи, учитывая, что ела я шесть часов назад и  это были две  ложки каши с грибами.  Фракция гречки и грибов соответствовали тому, что я накладывала на  ужин себе в тарелку, то есть, не только не жевано, но и абсолютно не переварено, хотя прошла куча времени. После этого изнурительного акта, мне стало легче, и у меня появилась надежда, что на этом все кончилось. Как бы — не так!  Через полчаса акт повторился с усугубляющим фактором – головокружением, естественным в таких случаях. Померив температуру, я обнаружила, что она повышена – тридцать семь и четыре, через полчаса – тридцать семь и семь.  Я поняла, что больше не могу себя обманывать – я заболела и никуда не лечу. Озвучив вслух эту мысль, я окончательно сделала свой выбор и приняла решение. Муж, который не спал, и, конечно, все понимал, но боялся высказаться, подтвердил мое решение. Он позвонил Але, все ей сказал, и я услышала переполох в трубке, и искреннее сожаление, и попытки уговорить.  Мне, признаться, была приятна ее реакция. Аля, как человек практичный, еще очень переживала за потраченные мной деньги. Однако я, лежа в это время на подушечке, не ощущая тошноты, и, главное, зная, что мне никуда не надо ехать, успокоилась, и, почему-то, мне было совершенно фиолетово, что я потеряла немалые для себя деньги. Опять позвонила Аля, спрашивала, может я смогу, ведь деньги вернуть не удастся, но я все еще была в плену своего призрачного спокойствия и пребывала в состоянии блаженства.  Вдруг, сквозь мою сладостную дрему, прорвался голос Бориса, который сказал: — Может, встанешь, походишь? Вдруг все прошло?     Для меня эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба.  Я всегда отличалась разумностью и рассудительностью в вопросах здоровья.  Спроси у меня совета в подобной ситуации – ответ мой был бы однозначным —  Ехать? С ума сошла? Ни за что!  Однако, прислушавшись к себе, я не обнаружила тревожных симптомов и встала. Голова не кружилась, чувствовала я себя нормально.   В моей голове лихорадочно, наперегонки,  стали проноситься мысли: А что, если завтра я встану  здоровой? А девчонки уедут? Да я этого не переживу! А Париж?! Да, может, никогда у меня не будет такого случая? А деньги???  Последняя мысль вдребезги разбила мое шаткое спокойствие, и обнажила голую и горькую правду – с мясом оторванная часть семейного бюджета пропадет зря!   Удар был ниже пояса. Я поняла, что лучше сдохну, чем откажусь от поездки! Оказывается, зависть и жадность  — это  мощнейшее лекарство.  Я буквально воскресла из пепла. Решено, еду! Очевидно, метаморфоза, произошедшая со мной, была заметна со стороны.  Наверное, поэтому, в этот момент, Борис предложил мне проехаться до аэропорта, мол, если что – вернемся.  Я, как вы поняли, уже была готова. Позвонили Але, она обрадовалась. Мы выехали чуть позже, чем мои золовки, поэтому они встретили нас уже в терминале.

Я взяла с собой градусник и периодически мерила температуру. Она не повышалась. Я решила, что это хороший признак и решила больше не думать о болезнях.  А зря.

 Глава третья.

Дорога.

В состоянии лихорадочного подъема, удивляясь, что еще полчаса назад я была уверена, что никуда не еду, я мерила температуру, шутила, что, на случай диареи на борту турецкого самолета, мы легко сможем попросить лекарство, потому что диарея – международное слово. Тоня горячо меня поддержала, поскольку ее тоже волновал этот вопрос. Мы хохотали и веселились, как могли. Только бедная Юля ужасно хотела спать.  После регистрации билетов мы распрощались с Борисом, который все это время внимательно за мной наблюдал, и перешли в зону отлета. Там моему взору предстала убогая картина  — оформление интерьера второго этажа зала ожидания.  Первым поражал потолок, по задумке авторов, очевидно  в стиле  хай-тек, который представлял собой неэстетичные металлические конструкции, без всякого ритма, не поддержанные ни одним элементом интерьера, окрашенные в белый цвет. Совместно с наклоненной внутрь помещения (опять же несимметрично, с одной стороны) стеной поносного цвета, состоящей из каких-то шкафов, или отделений чего- то непонятного, эта композиция не имела себе равных по убожеству. Мы с Юлей проехались по этой теме, она выслушала от меня лекцию по стилю хай-тек и мы пришли к общему выводу – не умеешь, не берись.

Мы вылетали в 4.20 по Москве. За час до отлета объявили посадку на наши Турецкие авиалинии до Стамбула. Хорошо, что сейчас нет никаких автобусов и трапов. Посадка идет по коридорам – трубам, все время находишься в помещении, это очень удобно. Перед посадкой обнаружилось, что мы сидим все в разных местах, поэтому в самолете пришлось меняться. После всяческих недоразумений и суеты, в конце концов, мы расселись – Аля и я с одной колоритной турчанкой,  а Тоня с Юлей чуть впереди наискосок от нас, не помню с кем. Свою соседку – турчанку я помню, потому что она приняла живое участие в моей,  можно сказать, судьбе. Имя ее не могу вспомнить, оно турецкое, а вообще-то,  она из обрусевших  турков,  живет в Казани, а в Турцию ездит к родственникам и сыновьям, которые там учатся.   Взлет я пережила неплохо,  уже порадовалась, что обошлось, и тут — началось. Неожиданно мне стала жать вся одежда, хотя ничего тесного на мне не было, еще стало душно. Перед глазами у меня все помутилось, уши заложило, и я поняла, что сейчас потеряю сознание.

Ощущение мерзкое и мне почти не знакомое.  Почти, потому что в далеком детстве был у меня один кошмар, который повторялся каждую неделю – общественная баня, куда моя мама, большая любительница попариться, таскала меня с садистским упорством, хотя каждый раз мне там становилось плохо. Особенно, если она тащила меня в парную, эту вонючую,  мокрую, душную, комнату, где еще надо хлыстаться больно веником! Там я и упала в обморок. Мама испугалась, больше меня в парную не водила, но от бани мне некуда было деться.  Я терпела, но когда, будучи в подготовительной группе садика,  я встретила в бане мальчика из моей группы, жизнь моя стала невыносимой. Он не только в бане всячески показывал мне, что видит меня голой (хотя, что там было смотреть – то?), но и в садике изводил меня и издевался надо мной.  Почему я была такая робкая? Достаточно было оснований, чтобы опозорить его самого – за то, что он еще ходит в баню с мамой! Но мне это в голову не приходило, и я ужасно мучилась, помню, по сей день. Для сравнения, приведу пример из детства Тони, когда над ней, примерной девочкой, стал издеваться одноклассник. Он везде ее преследовал, дразнил, в общем, не давал житья. Так Тоня  не растерялась, и когда он неосмотрительно зашел за ней в подъезд, приперла его к стенке, благо была она гораздо крупнее этого мальчишки, и хорошенько его треснула! Следуя поступательной силе мощного  Тониного удара, он приложился к батарее и затих. Слава Богу, с ним ничего не случилось, но его мамаша пыталась поднять скандал. Однако,  моя незабвенная свекровь, не дала ребенка в обиду и нашла свидетелей, которые подтвердили, что мальчишка сам виноват.  Этим примером  хочу сказать, что у Тони, несмотря на то, что она младшая, в отличие от меня,  характер был боевой, на что, может, повлияло воспитание брата.

А с баней  у меня,  как повелось с детства, дружбы нет до сих пор.  Но, по закону подлости, мне приходилось много лет водить туда мою престарелую маму (она-то —  любительница!).  При ней – то и произошла история, которая окончательно отвратила меня от общественной бани. Я тогда работала в школе, вела ИЗО, в том числе в первых классах. И вот, сижу я на лавке в моечном отделении бани напротив входной двери, мылюсь. Вдруг, дверь открывается и в нее входит мой ученик – первоклассник! В эту же секунду, будто только и ждал этой встречи, он с громким криком: «Здравствуйте, Айслу Бахтияровна!», бросается ко мне!  У меня шок, ребенок счастлив, мамаша непробиваемая. Я так и не смогла объяснить ей, почему не надо брать мальчика в женскую баню в первом классе.  Но я слишком отвлеклась от своего повествования.

Короче,  лежу, зову на помощь,  как бледная немощь,  вижу испуганные Алины глаза, сознание еще теплится, не ушло. Вижу симпатичного стюарда – турка, который извиняется, что душно, вместо того,  чтобы  нашатырку принести! Соседка турчанка деловито стала меня успокаивать, что сейчас все пройдет, надо обождать, и стала обмахивать меня журналом. Аля тоже подключилась к процессу обмахивания, усилием воли гася страх в глазах (она-то знала, что я болею!). Сзади одна из наших стала массировать мне виски, и, потихоньку, не сразу, я пришла в почти нормальное состояние.

Какое счастье, когда ты выныриваешь из небытия! Перед моими глазами пронеслась вся жизнь, я приготовилась умирать в небе, и главным лейтмотивом моих мыслей была одна – куда поперлась больная, дура!    Что бы делали с моим хладным телом девчонки, если бы я окочурилась?  Однако, придя в себя, я быстро оклемалась, задвинула эти мысли подальше,  и, получив от турчанки ценные указания и таблетки для следующего рейса, благополучно завершила полет.

Приземлились мы в Стамбуле в 6.00 по местному времени. Пересадка  прошла спокойно, мы почти не ждали, сделав всего несколько кадров из окон аэропорта. Покемарив в зале ожидания и получив некоторую информацию, о которой я скажу позже, отправились на посадку в следующий самолет, уже до аэропорта Шарля де Голля в Париже. Этот полет не оставил в моей памяти негатива, сидели мы уже втроем, рядом, а Юля с подружкой где — то поблизости. Зато в этом полете я поела, потому что было утро, и у меня появился аппетит, чего не наблюдалось в предыдущем перелете, где нас тоже кормили. Еда показалась нам средненькой, тем не менее мы все съели, не зная, как ситуация повернется дальше.  Благополучно долетев до Парижа, мы выгрузились и быстро получили свой багаж. Нам, как «белым» людям,  подали автобус, который домчал нас до гостиницы. По дороге из аэропорта ничего примечательного я не увидела. Подпорные стенки трассы были расписаны граффити, как у нас, кругом свалки, производственно — складские сооружения, самодельные бараки страшного вида, из хлама, видимо, для бомжей.  Окраина, как окраина.   Но впереди, прямо по курсу, нас ждал неизвестный и манящий, вожделенный и прекрасный,  город, не имеющий соперников  среди культурных центров мира,  Париж!

Глава Четвертая.

Гостиница.

Наша трехзвездочная гостиница, «Кампанелле», размещалась в огромном современном комплексе, издалека весьма презентабельном, с высотными башнями офисов, двухуровневыми автомобильными развязками, торговым центром  Ашан и Макдональдсом. Вблизи же все это очень напоминало наши  родные, удаленные от центра дворы  – хроническое захламление и какие-то мутные личности типа бомжей, судя по запаху, разносящемуся от них. Что характерно, цены в Макдональдсе весьма не дешевые, но для бомжей, видимо, вполне доступные, поскольку мы неоднократно наблюдали, как весьма сомнительные личности уютненько  рассиживают там, распространяя такое «амбре», что глаза щиплет.

На ресепшене, за стойкой, милая темнокожая служащая (как и весь персонал гостиницы) выдала нам магнитные ключи от номеров (на каждый трехместный номер – один!)  и отправила нас на второй этаж. Мне, как архитектору, было любопытно, что я не вижу нигде лестницы, только лифты. Помог мне только план эвакуации, размещенный на стене коридора, там я увидела, что лестничная клетка довольно далеко и не мудрено, что я ее не увидела в вестибюле.  Но пометку в голове на случай экстренной эвакуации я сделала. Номер превзошел все наши ожидания. Назвать его крошечным – не сказать ничего. Три кровати, почти впритирку, узкий стол у стены с электрическим чайником —  главной удачей номера, один стул, три странных приступки, видимо, чтобы забираться на кровать, — странная заботливость по отношению к жильцам, если учесть, что нет ни одной тумбочки, а вместо шкафа скромная ниша с весьма ограниченным количеством вешалок! Еще наличествовали — над каждым изголовьем лампа, на столе настольная лампа, общего света нет, телевизор и пульт. Зато три комплекта  одноразовых стаканчиков с ложками и крышками, по три пакетика чая и кофе обновлялись каждый день, но только по мере их убывания.  В туалете тоже три одноразовых стакана, жидкое мыло около раковины и в зоне душа, туалетная бумага.   На этом удобства заканчивались.

Да, еще! На кроватях белоснежное белье, без покрывал, зато с дополнительной зеленой подушкой, как видно, опять же, для удобства. Как я уже сказала, главным счастьем было наличие в номере чайника, что вселяло надежду на какую-то возможность прокормиться, так как питание не было предусмотрено в нашей поездке. Поясню. Дело в том, что нашу поездку организовала предприимчивая супружеская пара, в прошлом лауреаты всевозможных конкурсов бальных танцев и по сей день активные члены одноименной федерации. Они уже не первый раз посещали Париж, и планировали всю организацию сами. В плане нашей поездки предполагалась гостиница  с номерами, имеющими кухню. Таким образом, мы собирались сами себе готовить завтраки и ужины из продуктов, приобретаемых в супермаркетах, а обеды, как обычно в поездках, по возможности  в городе. Но в последнюю минуту (за час до вылета самолета из Казани), оказывается, нам отказали в той гостинице по политическим соображениям (события в Украине отрыгнулись нам таким вот образом). Наши руководители, ничего не говоря нам, лихорадочно стали искать новую гостиницу, и, надо отдать должное, нашли — таки!  Нам они сообщили об этом тоже в  аэропорту,  но уже Стамбула, постфактум, когда была договоренность с другой гостиницей, проведя небольшое собрание. Это и есть информация, о которой я упоминала. Так что нам привередничать не пристало, за счастье и такой вариант, тем более, бывает и гораздо хуже, что подтвердили бывалые путешественники из числа нашей группы. Я уже молчу о весьма реальной перспективе пополнить ряды парижских бездомных и заночевать в метро, что мы наблюдали неоднократно! Так что наши руководители оказались весьма рисковыми, если не сказать легкомысленными и самонадеянными товарищами.  Но, победителей не судят, так что простим им.

По жеребьевке получилось, что Юля будет жить с двумя другими  девочками в другом номере, а мы втроем вместе. Заселились мы быстро, скинулись по 50 евро на еду, и побежали в Ашан за продуктами, потому что вечером должны были вернуться поздно. По пути мы выяснили, что вода из крана питьевая, что нас очень порадовало. В Ашане нас ждал огромный «облом Иванович», потому что мы так и не нашли продукты, которые надо только заваривать.  Нам все попадались полуготовые, для разогрева в микроволновке, которой у нас не было.  Купив, что попало, мы, торопясь, вернулись в номер и отдали должное гречневой каше быстрого приготовления «Гудвилл», которую я, по настоянию Бориса, все — таки положила в чемодан. Всю поездку мы воздавали хвалу  моему мужу за его мудрость и предусмотрительность, потому что эта каша в буквальном смысле слова не дала нам погибнуть с голоду. Мы быстро перекусили, и в 15.00 по Парижскому (!) времени, собрались в фойе гостиницы.

Тут выяснилось, что группа наша не очень организованная, и стало понятно, что все время кто – то кого – то будет  ждать.  Состав нашей группы был совершенно произвольный. Догадаться, что мы имеем отношение к бальным танцам, было совершенно не реально. Ну, понятно, мы, присоединившиеся по «блату» абсолютно «левые» бабуськи, действительно не имеем никакого отношения к этой компании.  Но, например, некто Слава с дочкой Никой – колоритная парочка, похожие, как «двое из ларца»,  фигурами и даже походкой. Отец – среднестатистический, ничем не примечательный молодой полноватый мужчина, а вот дочка колоритная. Не просто полная, а с намеком на нездоровье, при этом очень искренняя, наивная, непосредственная (иногда даже лишнего) девочка. Оказалось, что ей  семь лет, хотя, на первый взгляд, нам она показалась третьеклассницей.  Пышная, как сдобная булочка, она все время хотела кушать. Были три мамаши с детьми, которые, очевидно, и занимались бальными танцами, парочка дамочек, стремившихся к самостоятельности и такая же супружеская пара. Еще была пара – мама с дочкой, дочери лет 35-40, мама — соответственная, но бодрая, в совковом «прикиде», своим видом вызывающая только одну реакцию – а зачем ей Париж? Тем не менее, они вдвоем объездили много стран, и, видимо, и мама и дочка получают от этого большое удовольствие, а уж откуда у них средства на это – вопрос риторический. Девочка восьмиклассница Илона, которая поехала одна, официально была приписана к руководителю – Алевтине. Но наша Аля взяла над ней шефство, и, как оказалось, была права.  Ведущая нашей группы, Алевтина, не обращала на свою подопечную ровным счетом никакого внимания, а целиком была поглощена своей семьей и своим отдыхом. Они, кстати,  путешествовали втроем — муж Игорь, сын – Марик и сама Аля.  Илона – дочь какой-то учительницы, которую наша Аля хорошо знает, кроме того, она близка по возрасту к Юле, поэтому в нашу компанию она влилась очень гармонично. Кстати, выяснилось, что с расселением по номерам все не так просто. Папаша Слава решил вопрос кардинально – дал 100 евро и заявил, что будет в номере  вдвоем с дочерью (потом он объяснил, что храпит, у него пахнут носки, и он всего этого стесняется).  Мамаши заявили, что хотят быть в номере со своими детьми (что, вообще-то, естественно).   В результате, наша Юля оказалась в номере с мамой и дочкой, а Илона — с престарелой мамой и ее взрослой дочерью. Пока у нас не было повода переживать по этому поводу, но, как показали дальнейшие события, зря. Честно говоря, больше всех пострадали сами руководители – им пришлось спать на одной кровати втроем, потому,  что одного Игоря нигде не принимали, а одного Марика  никуда не отправишь. Но это, в конечном счете, справедливо – они организаторы, с них и спрос. 

Глава пятая.

Первый день.

Метро, Сена.

Когда все собрались, оправдались мои смутные подозрения. Как и следовало ожидать, выяснилось, что добираться до центра Парижа мы будем в метро. Мне это очень не понравилось, поскольку мои бывалые подруги  Изида и Фира категорически не советовали пользоваться парижским метро, так как оно не похоже на московское и питерское, и в нем можно легко запутаться. Учитывая мою природную трусость, перспектива постоянного использования этого вида транспорта, не зная языка, меня пугала.  Зато местоположение входа в метро было идеальным – прямо около входа в гостиницу. Станция имеет название Галинье и, судя по карте, является окраиной Парижа (станция последняя на этой (№3) ветке). Правда, о том, что наша гостиница находится на задворках, легко можно было догадаться и без карты — по наличию мусора на улице и исключительно чернокожему населению вокруг.  

Способ нашей загрузки в метро опять проявил авантюрный характер руководителей нашей группы.  Французское метро куда более демократичное, чем в России.   Произведению Венички Ерофеева «Москва – Петушки», где у главного героя была голубая мечта побывать в метро, куда его не пускали по причине беспробудного пьянства,  никогда не родиться бы в Париже.  Причина в том, что в Парижское метро, при желании, может пройти кто угодно, и совсем не обязательно с билетом.   Например, мы прошли турникет по двое на один билет, а дети пролезли под турникетом!  А позже мы вообще не церемонились. Напротив входа в метро находился выход, и достаточно было подойти с внутренней стороны к выходу, дверцы автоматически открывались – и — добро пожаловать! Вся группа затекала со стороны выхода, стыдливо  пряча глаза и делая вид, что все нормально, хотя недоуменные взгляды были.  Но справедливости ради, надо заметить, что идею мы подхватили у аборигенов, так что нечего, у самих рыльце в пуху! Но и здесь тоже были свои подводные камни. Иногда в метро свирепствовали контролеры, которым надо было предъявлять использованный билет. Наша руководительница собирала у нас все билеты, чтобы показывать их кучей, для незаметности. Но одна наша мамочка с двумя девочками вляпалась – возвращалась поздно, без группы, девочек подсунула под турникет, так что билет у нее был только один, и ее сцапали контролеры. Она долго что-то доказывала, плакала, ее все-таки отпустили, но штраф грозил нешуточный.

Так вот, сели мы в вагон по направлению к центру. Нам надо было выходить на станции Репюблик и пересаживаться на другую линию, чтобы попасть к Сене.  Во время пересадки мы шли по длинному переходу и имели возможность убедиться в том, что метро в Париже служит только для перемещения, и не являет собой памятник архитектуры. Абсолютно никакого декора, только необходимая информация, за очень редким исключением (буквально в одном месте видела, проезжая, скульптурную группу).  Зато в метро себя очень уютно чувствуют бездомные, что можно унюхать носом, и, неизвестно, почему их не трогают контролеры. Характерной деталью Парижского метро являются очень короткие остановки, не более 500 м. Это мне было удивительно после Питера, где некоторые остановки так длинны, что поезд разгоняется, как самолет  и закладывает уши. А здесь – как в трамвае, не успел отъехать – уже остановка.  Мне показалось, что мы очень быстро доехали, и я сделала вывод, что наша окраина довольно близка к центру. 

Вывалившись из метро, мы, возбужденные предвкушением, почти сразу увидели вдалеке Эйфелеву башню, которая, надо сказать, воспринялась нами довольно спокойно, никто не упал в обморок и «не бросал в воздух чепчики». Мы деловито стали фотографироваться на мосту, откуда был выгодный ракурс, ловя момент сняться на фоне этой громадины подальше от нее. Затем мы направились к пристани, откуда отправлялся теплоход по Сене. Почему-то именно около этой пристани недавно установили металлическую статую скелета динозавра, сверкавшую серебром на выглянувшем солнце. Таким образом, наш видеоряд пополнился этим монстром, непонятно каким образом связанным с Парижем.    До отправки было немного времени, мы с Алей и Тоней уселись на скамейке напротив, а Юля с Илоной прогуливались вокруг.

Впервые оказавшись на улицах Парижа, мы заметили, что дышится очень легко, воздух свеж и чист, и я вспомнила, что об этом я много слышала от знакомых и из СМИ.  Наконец объявили посадку, мы, как всегда,  навалились, да  не туда! Потом рванули на свой кораблик, там уже была тьма японцев (или китайцев, кто их разберет?), заняли места на крыше, сходили в туалет и совершенно готовые к восприятию векового культурного наследия Парижа, начали просмотр берегов старушки Сены. Могу, конечно, описывать только свои впечатления, поскольку в нашей компании очень разное восприятие архитектуры. Не берусь судить, особенно не хочу кого-то обидеть, но мне кажется, нашу Алю и Тоню восхищает априори все, что  связано с Европой. То есть для них  «оно» по определению лучше, раз это Париж. Юля пока еще не в состоянии осознать всю полноту подарка судьбы, к ней это придет позже, вместе с благодарностью к бабушке.

Сразу бросается в глаза элегантная монохромность всех панорамных видов исторической части Парижа, в том числе и набережных Сены. Благородный беж и серый с разными оттенками — это, пожалуй, основная гамма цветовых решений разверток берегов.  Безусловно, мне, фанатке Петербурга, не хватает цвета. Однако,  я думаю, что такой разный подход к колористическим архитектурным решениям, проявляет разницу  менталитета, культуры, национальности.  В наших городах присутствует «азиатчина» — вот в чем дело. Влияние восточной культуры на нашей территории очень наглядно, в том числе и в архитектуре.  Чем восточнее, тем ярче и красочней. Здесь, на западе, где другие приоритеты, выразительность достигается другими, более изысканными средствами. Глядя на строгие, выдержанные тона, отсутствие ярких красок, я отчетливо представила, как Петр I, видя эту благородную красоту, захотел сделать еще лучше, еще красивее, ярче у себя в отчизне, которую он мечтал видеть мировой державой. И, кстати, ему это удалось! Я не хочу сказать, что у нас лучше, но не хуже, это точно. Я отвлеклась, что – то пробило на патриотизм. Сознаюсь, что меня не устроило то, что я мало поняла и идентифицировала мало зданий, мостов и других сооружений на набережных.  Ввиду этого мои впечатления сумбурны и не последовательны. Могу только описать, что через Сену очень много мостов, которые особенно интересно смотрятся в перспективе  друг из —  под друга. Более всех мне запомнился мост Александра III, наверное, потому, что он напоминает питерские мосты своими колоннами и золочеными статуями. Были мосты с фонарями, со скульптурными группами, с ажурными решетками, каменные, металлические, с разным оформлением опор, выступающих из воды. Все мосты имеют аркадный характер, и очень масштабны.  Мы проплывали  «Новый мост», со строительством  которого было запрещено строить дома на мосту. Жаль, что до наших дней не сохранился ни один мост с домами, было бы очень интересно посмотреть. Проезжали два моста, которые люди выбрали для ритуала «замыкания» сердец. Оба моста сплошь увешаны замками, замки украшены бантами, лентами, висюльками  —  нарядно.

Наш маршрут объезжал остров Сите, на котором располагается жемчужина европейской готической архитектуры – Нотр —  дам —  де —  Пари (Собор Парижской богоматери). На вытянутом мысе острова расположена зона отдыха, там гуляют и отдыхают люди меж красивых растений  парка, окруженного водой.   Мы чуть-чуть не угадали с сезоном, но даже этой ранней весной было видно, что в городе много зелени. Кое-что уже цвело – вишни, калина, жасмин, декоративные кусты. Большинство деревьев были голыми, а вот плакучие ивы были покрыты нежной весенней зеленью. Где – то почти раскрылись  почки, а кое — какие растения  явно обладали вечно зеленым покровом. Все это разнообразие придавало прозрачную весеннюю незрелость образу города в целом и, в частности, набережным.   

Но, конечно, самое незабываемое впечатление произвел на нас Нотр —  дам. Когда показалась громада собора, по кораблику прошел гул голосов, всех охватило волнение при виде такого знакового сооружения  и долгожданного зрелища.  Большая удача строителей собора, что памятник такой конфигурации и размеров расположен на острове. Рассматривать собор с воды очень интересно.  Он появляется издалека, и при приближении, видно, что его фасады очень различны.  Именно круговой обзор дает целостное впечатление об этом монументальном сооружении. Облик этого здания завораживает глаз стрельчатой, стремящейся ввысь архитектурой, и как будто уносит наше воображение далеко назад, во времена героев  Гюго.  Воображение рисует образы красавицы Эсмеральды  и горбуна Квазимодо, которые, благодаря очевидной реальности Нотр – дам, кажутся не такими уж и выдуманными.    Позднее, попав внутрь собора, я еще раз поразилась грандиозному величию и  размерам этого сооружения, а также необыкновенной красоте витражей, которые снаружи не так бросаются в глаза.

Обойдя остров Сите, наш кораблик направился обратно к пристани, но не причалил, а поплыл дальше, к Эйфелевой башне.  Чем ближе мы подплывали к этой парижской мадмуазель, тем подробнее и отчетливее становилась видна ее металлическая структура, ее скелет – очень ажурный и изящный, несмотря на грандиозные размеры. Я напомнила Юле наш разговор в аэропорту Казани по поводу стиля хай-тек, и мы вместе пришли к выводу, что эта башня, наверное, самое удачное воплощение этого стиля.  Проплыв немного дальше Эйфелевой башни, мы направились обратно, к пристани.

 Глава шестая.

Первый день.

Эйфелева башня. Возвращение в гостиницу.

Первая ночь в Париже.

Обалдевшие от впечатлений, радостно — возбужденные, мы были готовы к новым подвигам.  По плану у нас было восхождение на Эйфелеву башню. Идти к ней мы решили пешком, благо не очень далеко. Любопытно, что человек способен на многое под воздействием эмоционального подъема.  Мы не спали всю ночь, ждали посадок,  боялись в самолетах, толком не отдохнули, среди нас были довольно маленькие дети, но все были бодры и активны. Даже наша Юля, всю дорогу заявлявшая, что она не хочет ничего, а только спать, взбодрилась.   Молчу уже про себя – с приездом я даже забыла, что должна мерить температуру и вообще, ни разу не вспоминала о своей болезни.

Мы направились к башне всем табором, еле успевая за руководительницей Алей, которая летела, как на крыльях. Это было особенно удивительно, если учесть, что она постоянно жаловалась на ноги, говоря, что у нее профессиональное заболевание суставов – артрит.

Ее муж, Игорь, замыкал нашу компанию и следил, чтобы никто не потерялся. По пути мы прошли мимо экологического дома, о котором нам рассказывал аудио гид на кораблике. Все стены этого дома обсажены огромным количеством растений, и он весь зеленый и кудрявый, за ним ухаживают специальные службы. Нам встретилось цветущее дерево – жасмин, цветы которого больших размеров, чем у нашего, кустового, но также пахнут.

Вблизи размеры башни не ощущались – ее опоры отстояли друг от друга так далеко (порядка 120 м), а арки металлических ферм так высоко, что ощущение пространства не терялось.  Нам было предложено подняться на второй ярус башни за 5 евро, а дальше, за отдельную плату, при желании – на лифте. Мы, не подумав, согласились, купили билеты и начали восхождение. Выяснилось, что понятие этаж здесь не имеет ничего общего с общепринятым.  Первый этаж находится на высоте 57, 63 м, второй – 115, 73 м (сведения из интернета). Оказалось, что наша команда из трех бабушек и одной внучки, поднявшись на первый этаж, расписалась в своей несостоятельности и отказалась лезть дальше. Особенно меня удивила Юля, мне казалось, в силу возраста, она должна была просто побежать дальше, но она первая заявила, что ни шагу не сделает дальше, чем, собственно, наступила нам на горло, потому что мы повелись на эту провокацию и, малодушно, все вместе отказались от подъема.  Взамен мы попытались получить удовлетворение на этом ярусе, изучив его досконально, но, оказалось, что изучать нечего. Пожалуй, интерес может вызвать только прозрачная часть пола по периметру башни, встав на которую и видя под своими ногами малюсеньких людей внизу, испытываешь жутковатое чувство. Ни ресторанов, ни магазинов, ничего другого тут не было. Все располагается выше, а кабинет Эйфеля вообще, на самом верху. Погуляв по платформе яруса, подивившись на красоту вида, поснимав себя на фоне открывшейся перспективы, мы с облегчением  спустились вниз.

Раскаялись мы в этом очень скоро, так как нам пришлось долго ждать наших, которые полезли выше. Учитывая, что ждали мы на улице, было поздно, темно и довольно скучно, истинным развлечением для нас стали уличные торговцы сувенирами  — сплошь чернокожие. Они болтались по всей площадке около башни, и только ждали взгляда или неосторожно сказанного слова в их сторону. Уловив это, они приставали намертво.  Спросив, почем брелок, я подписала себе приговор. Этот торговец уже не отходил от меня до моего ухода. Причем, они все знали немного русских слов и имен, поэтому, как – бы разговаривали с нами. Русские слова  смешно вставлялись ими в контекст. Этот, который стал меня окучивать, показал, что за 1 евро дает 3 брелока, и для верности, добавил с характерной интонацией  — Нормально!  Дескать, не сомневайся! А рядом одна наша  девчонка сторговала 6 штук за эту же цену. Получив от меня кличку «Нормально!»,  этот торгаш, подобно назойливой мухе, стал долбить нас всех  и меня в частности,  своими брелоками и разного размера башнями.  Может быть, он и добился бы от меня взаимности, но допустил непростительную стратегическую ошибку.  Я сидела на скамейке рядом с пожилой нашей путешественницей, вид которой, в основном из-за одежды,  честно говоря, свидетельствовал о ее возрасте, не оставляя никаких сомнений.   А я была в платке, по причине собачьего холода, который опустился на Париж к вечеру. Очевидно, ввиду этого, этот нахал, обратился к нам обеим «бабушки»!  Я не отрицаю, что я бабушка, причем уже четырежды, но это не дает право всяким гастробайтерам, даже в Париже, называть меня «бабушка»! Этого я простить не могла, и все его дальнейшие попытки впарить мне что-либо, были гордо  отвергнуты мною. Из нашей команды не только  я, но и вообще  больше никто ничего не покупал. Не помогли и русские имена, выкрикиваемые ими в наш адрес – Наташа, Татьяна, Светлана.  Наша неуступчивость рассердила торговцев, и они стали называть нас «Русская мафия» и «Бандито». Очевидно, эхо украинских событий докатилось до самого чернокожего контингента Франции.  

Мы устали ждать, хотели есть, кто не терпел – сходили в туалет, хотя он был далеко, а наша руководительница все еще не появлялась. Самое смешное, что когда наше терпение уже лопалось, мы нашлись, и выяснилось, что они тоже ждали нас, мы просто неточно договорились. 

Вечерами, с 21.00, башня мерцает огнями по пять минут каждый час. В 21.00 мы сидели под ней и не могли обозреть это зрелище во всей красе. Теперь же, когда мы отправились от башни в сторону кафе, где предполагалось поесть, мы насладились зрелищем сполна, потому что уже было 22.00.  Поверьте, это, правда,  красиво.

Вдоволь нафотографировав кромешную тьму с мерцающей башней, мы направились в сторону обещанной кормушки.

К сожалению, это демократичное кафе под красивым названием «Трокадеро»,  нам показалось дорогим, и мы, всем (как мы подумали) составом, отправились на метро домой, как мы уже любовно называли нашу третьесортную гостиницу.

Без ног войдя в гостиницу и взяв ключ от нашего номера, мы обнаружили, что ни ключа, ни самих постояльцев номера, где разместилась наша Юля, нет.  Мы долго ждали, но, не дождавшись, ушли.  Придя в номер, мы по очереди прошли гигиенические процедуры в ванной, периодически бегая на проверку в Юлин номер. Но там никто не появился. Мы бурно удивлялись и негодовали по поводу того, где может шляться мать с довольно маленькой еще девочкой в чужом городе в столь поздний час! А,  еще пуще, мы не могли понять, как это можно, зная, что в одном с тобой номере чужой ребенок, имея при себе единственный ключ от номера, спокойно гулять, наплевав на все.  

Итогом этой нервотрепки стало стратегическое решение, что Юля будет жить с нами, то есть и спать тоже, поскольку изначально предполагалось, что она все время с нами, и только спать уходит в чужой номер. Приняв решение, мы быстро придумали, что спать Аля, Тоня и Юля будут на двух сдвинутых кроватях поперек. Я оказалась в привилегированном положении — отдельная кровать!  Но мне, как недавно выздоровевшей, это простительно.   Хорошо еще, что у Илоны все было в порядке! Иначе, я не знаю, где бы мы ее разместили.

Послушные зову желудка мы решили перекусить, для чего торкнулись было в Ашан, но обнаружилось, что он уже закрыт. Пришлось опять есть волшебную кашу, наблюдая, как стремительно она исчезает.

Ночью мы спали хорошо, сказалась бессонная ночь и нагрузка днем. Только Тоня, как всегда, моталась то в туалет, то обратно, и звуки, доносящиеся из туалета, не оставляли сомнений в том, что диарея ее продолжает свирепствовать.

Здесь уместно уточнить описание нашего номера, указав полное отсутствие какой-либо звукоизоляции, и мне даже кажется, что, наоборот, в перегородку вставлен материал, усиливающий звук! Иначе я не могу объяснить ясность, некоторое усиление и отличную слышимость  всех  мельчайших оттенков и  подробностей в передаче звуков из туалета.

Алевтина тоже проснулась рано.  Еще бы! Тоня не только ходила, но и нещадно все время что-то искала,  жутко шурша всем, чем можно! Она еще вдобавок громким шепотом шутила по этому поводу, вспоминая шутливую сценку из «Уральских пельменей », где бабуля, не давая спать своей заботой внуку, постоянно будила его  словами  —  «Игорь! А тебе… надо? Нет?  А-а-а-а, ну ты спи, спи!». Проснувшаяся Аля, деликатно попукивая,  встала в туалет, снова легла.

Мой личный сон прошел окончательно, когда Тонька что- то уронила с диким грохотом, как это всегда бывает в тишине. Аля не выдержала и громким голосом стала ругаться, что Тоня разбудит Юлю, что было страшным преступлением, поскольку Аля головой отвечала за нее, как бабушка, и всеми остальными органами, как мать ее матери, и всей своей расшатанной психикой, как абсолютно неадекватная, беспокойная бабуля. Я поняла, что ночь закончилась, встала и тоже отправилась делать свои важные дела в туалет. А как же? В нашем возрасте это – главное!

 Глава седьмая.

Второй день.

Монмартр.

Подъем у нас был не ранний, и хотя Тоня перебудила всех, кроме Юли, мы не спешили, и утро прошло спокойно.  Мы беззлобно переругивались, подшучивали друг над другом. Больше всех, как всегда, доставалось Тоньке – младшая же! Тем более, она чувствовала себя виноватой, и огрызалась больше обычного.  В 8.00,  как мы думали, должен был  открыться Ашан.  Нам надо было успеть до 10.00 (на это время был назначен общий сбор), сгонять туда за продуктами, потому что волшебной каши было мало, она грозила скоро кончиться, и тогда неминуемо пришлось бы тратить уйму денег на еду в кафе. Еще была у нас задача найти одноразовую посуду для заваривания каши, так как в стакане не очень удобно. Имея такую благородную цель, мы помчались в Ашан, чтобы стукнуться лбом об закрытую дверь. Раздосадованные, мы стали искать вывеску с режимом работы магазина, и, благодаря Тоне, узнали, что открывается он в 8.30. Скрепя зубами, мы ждали полчаса, пока он откроется, потом рысью бросились искать то, что нам надо, и, главное, опять не нашли. Тупые мы, что ли? Время подпирало, мы спешили, купили опять что попало, и ускакали в номер.

У Али кипело высказать все этой мамаше, из Юлькиного номера. Она пошла туда, но мамаша оказалась наглой – дескать, а почему вы сами не попросили ключ? А она, оказывается, осталась с дочкой в кафе и поела супчику!  Мы решили не скандалить, бесполезно, тем более Юля все равно будет с нами.  Покончив с разборками, мы решили узнать погоду, для чего стали переключать каналы в телевизоре. Увидели много интересного – Путин сейчас, Путин в детстве, Путин – милитарист и фашист. Погоду случайно увидели, обещали 19 тепла.

Когда, наконец, проснулась Юля, Алевтина очередной раз повеселила меня совершенно непедагогичным поведением. Я никоим образом не считаю себя эталоном воспитателя, но в случае с Алей, очевидно, проявляется иллюстрация к крылатой фразе – «сапожник без сапог».

По неизвестным причинам, весь ее профессиональный педагогический опыт, в общении с любимой внучкой оставался, так сказать, «за кадром».  Она суетилась, стремилась все сделать за нее сама, угодить, давала советы,  беспрестанно доставала Юлю уточняющими вопросами, что, естественно, периодически вызывало у ребенка раздражение.  Надо сказать, Аля сама прекрасно понимает эту свою черту – слепая любовь ко всем, кто ей дорог – характерная черта ее характера. Она точно также относится к своей дочери, к Тоне, к племянникам и всем своим близким, особенно к детям. Слава Богу, Юля спокойная, воспитанная, уравновешенная девочка, почти девушка в свои неполные 16 лет, и свое отношение к происходящему она показывает очень сдержано. Будь это другой ребенок, я думаю, реакция на приставания бабушки была бы более бурной, современные подростки и послать могут.

Для прогулки по Монмартру теплый и солнечный день — это  подарок,  а как раз сегодня нам ее обещали (за 5 евро), и, главное, с живым гидом! Привычно собравшись, одевшись полегче, мы отправились на встречу с историей.  В этот раз мы через станцию Репюблик доехали до станции Анверс,  где была запланирована встреча с гидом – прямо на улице красных фонарей. Здесь произошла моя встреча и немедленное расставание с предметом, не дававшим мне покоя до последнего дня в Париже. У выхода из метро располагался киоск с сувенирами, где я  успела узреть роскошную рюмку из металла, украшенную рельефами с символикой парижских достопримечательностей.  Стоила она 5 евро, я уже почти ее купила, но все быстро пошли вперед и я, несчастная трусиха, побежала за ними, надеясь, что здесь «небось,  на каждом углу такие есть».

Экскурсия по Монмартру не уступила ни в чем поездке на кораблике по Сене. Очень милая девушка Елена, русская, провела нас по всему холму, рассказала, что название Монмартр – это гора мучеников, потому что здесь было много казней. В том числе здесь был казнен святой Дионисий. Его обезглавили, но с неба спустились ангелы, которые помогли ему взять голову в руки и пройти еще много километров, где он упал и умер. На том месте построен его имени храм, а здесь, на Монмартре, много скульптур с его изображением – святой держит в руках свою голову.  

Вершиной холма в буквальном и переносном смысле является Базилика Сакрэ — кер (сердце Христово), возвышающаяся в верхней точке холма и поражающая своей девственной, ослепительной белизной, красотой форм и декора не меньше, чем величием. Как прекрасный воздушный замок, который мы привыкли представлять себе из молочно-белых облаков, поднимается этот собор на фоне лазурного неба ввысь и символизирует своей белизной всю чистоту помыслов и любовь господа нашего, Иисуса Христа.  Над центральным входом изображение Христа, держащего свое сердце в руке – символ жертвы его во имя спасения  человечества. Множество архитектурных элементов украшает это замечательное сооружение, но это тема отдельной лекции, желающие могут ознакомиться с предметом в интернете, а я запишу для себя только название — горгульи – мифологические животные, в виде драконообразных змей, скульптурные изображения которых применялись для водостока. Их вытянутая форма далеко от стен здания относит сточные воды, охраняя тем самым фасады от сырости. Кстати, построена базилика, как многие другие здания в Париже, из известняка, которым богата эта местность. И своей белизной она тоже обязана известняку. Правда, от влаги он чернеет, но это исправимо.

Надо отметить, что вековые традиции касаются здесь не только сохранения старины и древности, но и обычаев. Учуяв на паперти знакомое по метро «амбре», мы догадались, что, как и много веков назад, ночами здесь находят приют нищие и бездомные. В   базилику мы зашли, и, несмотря на запрет, поснимали.  В интерьере храма мы увидели скульптурные изображения многих святых. Здесь был  и св. Дионисий с головой в руках,  и св. Петр с натертой пяткой (даже загадала я желание), и, канонизированная не так давно,  Жанна д’ Арк,  и еще много других святых.   Непривычно было видеть сиденья для людей, как во всех католических церквях, орган и свечи другой формы — толстые, большие, или как икеевские (в тазиках).   Выйдя из собора, мы были приятно удивлены, что дворники смывают с паперти все, что осталось на ней с ночи, и запах стал гораздо меньше.

Дальше мы гуляли по улочкам Монмартра, пропитываясь французским духом и шармом. Мы представляли себя коренными жителями, которые запросто проедут на смешных маленьких машинках, потому что на больших просто не уместиться на этих узеньких  вековых булыжных мостовых.  В часы досуга они выпьют кофе или вино, сидя почти на проезжей части, куда многочисленные кафе выставляют свои столики.  Прогуляются до памятника Далиды, сокрушаясь, что вандалы распоясались — опять намазали краской ее грудь.  В святые дни они посетят предполагаемое место казни св. Дионисия с его памятником, зайдут помолиться в собор св. Петра или в Сакрэ — кер.  Они  живут свой обыденной жизнью, не думая о том, что для кого — то — это предел мечтаний.    Они могут позволить себе не замечать крыльев последних двух мельниц,  которые сохранились с тех пор, когда в каждом дворе была своя мельница.  Будучи практичными, как все европейцы, они ни за что не купят вино, которое выращивают на виноградниках Монмартра, потому что знают, что оно сильно уступает всем остальным французским винам, а стоят дорого только за эксклюзив.

Спустившись сквозь узкие улочки, лавочки, магазинчики, кафешки и много чего еще вниз, на торговую улицу для иностранцев, то есть для нас, мы увидели еще одну достопримечательность Парижа – кабаре «Мулен Руж».  Его красный фасад украшает  мельница, а  история его связана, как и весь Монмартр, с известными художниками и писателями, которые, по обыкновению, проводили часы своего творческого кризиса в злачных заведениях, каковым это кабаре и является, по сей день.

Здесь, на улице красных фонарей, у ног Монмартра, нам было дано время для приобретения сувениров.  Кроме сувениров, меня привлекали люди, которые встречались нам по пути. Торговцы все были сплошь чернокожие, а вот посетители кафешек, мимо которых мы фланировали, были очень разношерстные. Здесь были приезжие, типа нас, иностранцы, местные жители, выходцы из бывших колоний Франции, и, конечно,  отбросы общества, явно опустившиеся личности. Например, за стеклом одного кафе я увидела такую колоритную пару! Две дамочки, с характерными, испитыми лицами, распивали какой-то алкоголь, и я не могла отделаться от ощущения, что они сошли с полотна художника-сюрреалиста, настолько гротесковые были у них лица. Заметив, что я их фотографирую, они начали протестовать, и одна успела закрыть лицо, так что кадр получился не очень выразительный.

Пройдя почти всю улицу,  я смогла убедиться, что такой рюмочки, как у метро Анверс, здесь нет. Это не помешало мне купить кучу всякой ерунды, но заноза в моем сердце осталась.   Знай я тогда, что заветный киоск совсем рядом, я избавила бы себя от лишней заботы, купив понравившуюся вещь, но я не ориентировалась на местности, а спросить не догадалась.

Здесь мы посетили местный супермаркет, где отоварились сэндвичами и соком, чтобы перекусить, потому что нам предстояло продолжить путь к следующему пункту нашего маршрута —  магазину – музею парфюмерии «Фрагонар».

 Глава восьмая.   

Второй день.

Фрагонар,  Тюильри, Лувр, возвращение в гостиницу. Ашан.

Хочу пояснить, что в магазин – музей «Фрагонар» мы попали по накатанной схеме для русских туристов, потому, что фирма «Фрагонар» занимается раскруткой самостоятельно и заключила контракт  со многими туристическими компаниями, а наша группа, видимо, с этим тоже как-то связана.  Главная цель экскурсии – раскрутить туристов на покупку, что практически всегда удается, в чем я имела удовольствие убедиться, и даже поучаствовать. 

Экскурсия и экскурсовод мне очень понравились. Интересные сведения по производству духов, их составу, классификация по наличию эфирных масел очень занимательно рассказала девушка Юля на прекрасном русском.  Я узнала, что основателем фирмы был известный парфюмер Фрагонар, отец известного (в том числе и мне) художника, прославившегося очень по – французски  – изображением любовных сцен – «Случайный поцелуй», «Поцелуй украдкой» и т.д.  Далее, когда началась основная часть экскурсии, я специально отошла в сторону, так как не имела намерения покупать парфюм. Но маркетинговая политика была здесь на высоте, поэтому взгляд мой наткнулся на туалетную воду в витрине,  исключительно потому, что флакон ее представлял собой  стеклянную Эйфелеву башню.  Послушав эту воду (после экскурсии я знаю, что духи не нюхают, а слушают, и, вообще в парфюмерии много музыкальных терминов, жаль, все забыла), я поняла, что это то, что мне надо. Я купила флакон за 16 евро, и, довольная, покинула зал магазина. Во дворе я поджидала  Алю и Тоню, которые, как зомби, повелись,   хотя я их предупреждала (меня в свою очередь предупреждала Фирка), и решили взять и духи, и туалетную воду. Пока они покупали духи, Юля, устав от ожидания, уселась по — моему, прямо на асфальт, а  я познакомилась с чудной женщиной. Звали ее Виолетта, она из Прибалтики. Статная полная женщина,  прекрасно говорящая по  русски, она поведала мне, что живет в Париже давно, а начинала в молодости, как сопровождающий группы из СССР. Сейчас работает по всей Франции, сотрудничает с «Фрагонар», дети живут в Лондоне, до них 2ч. 20 мин по подземке под Ла Маншем.  Жизнью она очень довольна, ни в чем не нуждается, живет одна. Я подумала, как различно складываются людские судьбы!   Кто – то на Родине не может найти себе место, а кто – то и на чужбине прекрасно устраивается.

Беседа наша прервалась, потому что, наконец – то, все отоварились, и собирались идти дальше. А дальше была дорога в сад Тюильри по улицам Парижа пешком.  Мы потянулись вереницей по улицам за нашей «артритной» ведущей, космическую скорость которой периодически сдерживал ее муж, по обыкновению, замыкавший нашу группу.

Главной достопримечательностью этого пути было здание Гранд Опера, на рассматривание которого мы потратили некоторое время, параллельно фотографируясь на его фоне. Здание, конечно, впечатляет своей архитектурой, но жалко, что в наши планы не входила экскурсия  внутрь здания, отчего впечатление весьма поверхностное.  

Интересна колонна на площади Вендом, позеленевшая от окисления и посвященная каким – то победам французов. Конечно, сразу идет ассоциация с Александрийским столпом в Питере.  Сравнение сомнительное, поскольку величие столпа достигается его благородной полированной мраморной поверхностью, а здесь совершенно другое решение – вся колонна испещрена рельефами, что призывает изучать их содержание, а не проникнуться величием ее простоты.

Добравшись, наконец, до сада, мы устроились на детской площадке, кстати, очень удобной, и дальше планировали времяпровождение каждый по своему вкусу. Наши ведущие решили пить шампанское прямо на детской площадке и ждать всех остальных до 19.00. У нас были варианты – идти в Лувр или не ходить. Я, конечно, не собиралась упускать возможность побывать в Лувре. Юля отказалась по уважительной причине, оказывается у нее проблема – при больших переходах сильная боль в спине. Тоня решила остаться с ней, а мы с Алей, которая решила поддержать меня,  направились в Лувр.

Чтобы добраться до Лувра, надо было перейти весь Тюильри, поэтому у меня была возможность составить свое мнение об этом памятнике парковой архитектуры. Сразу оговорюсь, мне не хватило зелени в силу сезона.  Но, используя воображение, можно было  представить себе этот сад во всей красе. Не буду описывать планировку сада, скажу только, что он поделен на зоны разного назначения – аллеи для прогулок, обсаженные деревьями, зеленые газоны с модернистскими малыми формами по центру каждого, детская площадка, о которой я уже упоминала. В центральной части парка – большой фонтан, вокруг которого на металлических стульях сидят и лежат парижане, впрочем, так же,  как и на газонах. Очень удобно, что стулья в большом количестве наличествуют во всем саду, и, наверное, сидя на одном из них, я бы должна была есть жареные каштаны, по совету моего «научного руководителя» по Франции, Фиры.  Но мы игнорировали ее совет и каштаны покупать не стали.   Я сфотографировала спящего на стульях пожилого мужчину, который, по-видимому, дает в прокат кораблики с парусами, чтобы пускать их в чашу фонтана.  Детей было мало, его товар спросом не пользовался, поэтому, видно, он и уснул, разморенный солнышком и теплым днем. Расходящиеся от центрального фонтана аллеи украшены копиями античных статуй, оригиналы которых хранятся в Лувре. Как замечание, хочу отметить странную посыпку дорожек Тюильри – какой-то белый порошок, типа так любимого французами известняка. Мне не понравилось это ни внешне, ни с точки зрения практичности – тучи белой пыли вздымались в воздух при малейшем порыве ветра.  Оригинально подстриженные кусты по бокам центральной аллеи  вывели нас  к площади,  где расположена арка «Карусель», от которой рукой подать до здания Лувра.

Площадь возле «Карусели» большая, и всю ее оккупировали уже знакомые нам чернокожие торговцы сувенирами. Завидев свежие жертвы, они окружили нас, предлагая свой товар. Обращались они к нам теперь «Барбара», очевидно, посчитав нас полячками, но, столкнувшись с нашим равнодушием, они сменили тон, и мы опять услышали — «Русская мафия, бандито!». Миновав навязчивых торговцев, мы устремились к входной пирамиде Лувра, попутно осматривая фасады старинного здания, и я снова ощутила дефицит красок и яркости.

В пирамиде все очень современно и модерново, видимо для контраста с самим музеем. Мы встретили там часть наших, и вместе сними, купив билет за 12 евро, направились на просмотр. У меня, конечно, замирало сердце, потому что посещение художественных музеев мной, в основном, происходило в Питере, поэтому шла мощная ассоциация с Эрмитажем, а значит, и с сестрой, которой мне очень не хватает. 

Отсутствие гида, на которого мы пожалели деньги и, главное, время (надо было ждать формирование группы и пройти весь маршрут – за свои-то деньги!), привело к тому, что мы довольно вяло тащились по галереям Лувра, увешанными картинами и уставленными скульптурами, в надежде найти три основных цели – Джоконду, Нику Самофракийскую и Венеру Милосскую.   По пути я фотографировала раннее возрождение  и все, что мне нравилось. До Джоконды мы добрались быстро, ее зал близко от входа и, насладившись зрелищем,  мы сфотографировали и ее, и себя с ней.  Дальше положение ухудшилось. Запросто найти две другие цели не представлялось возможным. Поплутав по залам, уже без особого интереса, я, посмотрев карту Лувра, обнаружила, что самостоятельно добраться до Венеры, наверное, не смогу. На Нику я уже забила. Размышляя, как же добраться до желанной цели,  я повернулась назад, и взгляд мой упал на Алю.

Маленькая сама по себе, в огромном помещении она казалась крошечной Дюймовочкой,  попавшей в чуждое ей пространство.  Будучи высокообразованным человеком, Аля глубоко чувствовала ценность и значимость окружавшего ее наследия прошлого, но… Усталость, натертые новыми кроссовками ноги, постоянная ответственность за Юлю, сводили на нет все ее попытки  увлечься созерцанием  полотен живописи,  до которых, если честно, ей не было никакого дела. В ее выразительных глазах плескался ужас от сознания, что ей надо ходить по бесконечным коридорам музея, конца которым не было. Мне стало жутко жалко ее, и я подумала, что обойдусь я без Венеры, тем более у нее даже рук нет! 

На этом осмотр нами самого большого музея в мире был закончен.  Мы на выходе просмотрели киоски, я купила себе маленькие открыточки  с Джокондой  и с Венерой, чем осталась очень довольна.

Пройдя опять через кордон торговцев, которые нас узнали – Барбара! Мы вернулись к нашим. И правильно сделали, потому что Аля была уже никакая. Тоня, пока нас не было, приняла шампанского на халяву, и настроение у нее было отличное. Юля отдохнула, и выглядела не такой изможденной. Время было всего 16.00.  Мысль, что мы будем ждать сбора всех до 19.00, а потом еще  потащимся на ужин в кафе, показалась нам малопривлекательной.  Мы, после бестолковых препирательств, поскольку некоторых после шампанского тянуло на подвиги, решились самостоятельно (на метро!) отправиться, как говориться,  до хазы, получив четкий инструктаж от наших руководителей.

Первое испытание было – найти станцию метро с красивым названием «Конкорд». Осложнялось положение тем, что наша Юля, зная английский, и частично, французский, была очень зажата и ни в какую не соглашалась задавать вопросы прохожим. Каждый раз, когда возникала необходимость  задать вопрос местным жителям, мы должны были вести с ней долгие уговоры. Сейчас она опять наотрез отказалась спрашивать, где метро. Поэтому спрос я взяла на себя, со смелостью человека, не знающего ни одного иностранного языка. Отчаянно картавя для достоверности, я спрашивала у прохожих: «Мадам, по метро Конкорд?».  Юля сказала, что у меня это получается очень естественно. Метро мы нашли, но на мой взгляд, в Париже мало указателей и обозначений метро, почти нет больших букв М, поэтому найти его трудно.  

А вот в метро, Юлечка проявила себя с самой лучшей стороны. Почувствовав, что все мы, как стадо овец, рассчитываем на нее, она очень уверенно, следуя указаниям нашей руководительницы, повела нас вперед по  катакомбам метро и успешно вывела нас к пункту назначения – гостинице.

Приведя себя в порядок, и слегка отдохнув, мы, оставив Юлю в номере, направились в Ашан.  Задача наша усложнилась, потому что еще на Монмартре у Юли в фотоаппарате сдохли батарейки. Я удивилась, что родители не дали ей с собой аккумуляторные батарейки, но, делать нечего, надо было купить здесь  другие. Еще на экскурсии, Слава предлагал Юле свои батарейки, но она отказалась. Я пока дала ей свои обычные, которые были начатые, но надолго их не хватит. Мы поговорили с нашими, они подсказали, где искать то, что нам надо. Полные надежд на успех, мы обшмонали весь двухэтажный магазин, и, наконец-то! Нашли пюре картофельное, какую-то кашу (мы надеялись, что ее не надо варить), супы в пакетиках. Однако ни одноразовую посуду, ни батарейки мы купить не смогли, первую по причине того, что не нашли, вторые – потому что не смогли выбрать из имеющегося ассортимента по причине нашей беспробудной некомпетентности в этом вопросе (а наши попытки что-то узнать заканчивались плачевно).

Окрыленные хоть частичной, но все же, победой, мы вернулись в номер отдыхать и набираться сил перед завтрашним тяжелым днем, потому что предстояло нам ехать на весь день в Диснейленд.

Мы вдоволь наговорились, делясь впечатлениями от поездки, почитали взятые с собой книжки, поели пюре (очень вкусное!) со свежим огурцом, попили чайку, в общем, довольные собой и всем, что с нами происходит, коротали вечер каждый по своему вкусу. Для меня настал самый приятный момент  — я достала свои покупки! Любовно разложила шарфы, которые купила дочерям и себе,  открытки, магнитики.  Что интересно, пакет с магнитиками я достала из сумки, посмотрела их, порадовалась, а потом нашла в сумке еще один почти такой же пакет !  Сначала я удивилась, но потом подумала, что, видимо, не помню, что покупала магниты два раза, потому что желание купить что – нибудь, возникало у меня постоянно. Очень обрадовавшись, что у меня столько магнитиков, я на этой счастливой волне  приготовились ко сну.

Только пришлось дождаться возвращения Алевтины и уточнить время завтрашней встречи.  Дождавшись и узнав, что хотели, мы параллельно получили информацию, что будем  ждать в Диснейленде  лазерное шоу, которое бывает то ли в 21.00, то ли в 22.00, причем,  без права голоса.

Глава девятая.

День третий.  

Рэр.

Договорились встретиться в 8.00.  Из телека, в программах которого Тоня стала лихо разбираться и находить нужный нам канал, где показывают погоду, узнали, что заметно похолодало. Я легкомысленно, памятуя вчерашний теплый день, не надела колготки под джинсы, о чем в дальнейшем горько пожалела.  Хорошо хоть, что я надела платок и кофту, но если бы я знала, что меня ждет, я надела бы на себя все вещи, которые нашлись бы в нашем номере, и не только свои! 

Дорога наша в Диснейленд, помимо метро, включала перемещение по французской рэр. Это, по- нашему, электричка. Добирались мы до нее на метро, и вход в нее был оттуда же.

В метро на пересадке обнаружилось, что многие хотят в туалет. Аля повела нас в него, оказывается, в метро тоже есть туалеты. Этот туалет представлял собой образчик того самого умного туалета, о котором поведал нам М. Задорнов.  Его мудрость привела к тому, что элементарная процедура отняла у нашей группы очень много времени. Конструкция его была такой, что открыть дверь из него было невозможно. Дверь откатывалась в сторону только после нажатия кнопки «спуск», и в унитазе происходило смывание. Дверь открывалась, человек выходил, но нельзя было входить! Дверь должна была закрыться, внутри производилась санобработка, загорался индикатор – определенная лампочка, и только после этого можно было пользоваться им опять. Представляете, что это значит, когда двадцать человек стоят в очереди в один такой туалет?  Мы заходили по несколько человек, чтобы хоть как-то поторопить события. Но не обошлось без эксцессов.   Орлом, правда никто на унитазе не показался, но как только я сняла, пардон, штаны, дверь открылась, повинуясь одной ей известной логике! 

После приключений с туалетом, мы направились прямиком в рэр.    Наша «артритная» ведущая  набрала  такую скорость, что поспевать за ней было затруднительно.   Мы с Алей оказались в хвосте процессии, и тут, как на грех, я увидела спящего прямо на полу перехода метро бомжа. На гульфике у него лежал шарфик, и Игорь, пробегая мимо, пошутил, что, мол, теперь он понял, почему все время во сне  мерзнет, оказывается, не то место закрывает.  Это было забавно, и мне захотелось немедленно сделать снимок. Я достала фотоаппарат, включила его, сняла, повернулась по ходу движения и обнаружила, что, кроме Али, которая специально осталась со мной, никого нигде больше не видно.  Мы побежали вперед, надеясь, что наши близко, но выскочив на какую-то платформу, обнаружили уходящий состав с еще открытыми дверями и стали лихорадочно высматривать в нем наших, с ужасом думая, что останемся одни. Никого не увидев, не зная что делать,  куда бежать, мы растерялись окончательно.  Может садиться в поезд? А вдруг это совсем не то?  А где «то»? Я была уже готова втиснуться в переполненный вагон, как вдруг услышала Юлин неожиданно громкий голос, почти бас – «Бабушка!!!». Обернувшись, я увидела нашу Юлю, которая схватила Алю за руку и потащила ее в какой – то коридор, куда, оказывается все и пошли. Воссоединившись с заволновавшейся группой, поклявшись, что никогда не будем отставать, вознося хвалу Юле и, главное, Богу, за счастливый исход происшествия, мы побежали дальше.

Вагоны рэр оказались двухэтажными, что мы и успели заснять.  Путь показался не очень длинным,  обстановка  — похожей на любой пригородный поезд.  Даже, как везде, музыкант с аккордеоном, какой-то араб, получив от наших деньги, догадался, что мы из России и исполнял русский репертуар. За окнами не было ничего необычного, обыкновенный пригород. Пока мы еще не мерзли, хотя было заметно холоднее, чем вчера.

Замерзать я начала по приезде в Диснейленд. Там пришлось долго ждать, пока наши начальники что-то выясняли. Спас только какой-то магазин, в котором мы болтались подозрительно долго, очень уж на улице было холодно.  Зато я купила открытку для младшей дочери, о чем она меня просила.

Я уже говорила,  что готовилась к отъезду основательно. Даже купила себе ослепительно белое пальто, в котором и фигуряла по Парижу. Сапоги я тоже купила, но не взяла с собой, за что себя теперь ругала.  Мне Фира сказала, что в это время бывает тепло, и я боялась, что мне будет жарко. Если бы я знала, как мне будет холодно! Пальто, конечно,  хорошее, но тонкое, осеннее, без утепления.  Кофточка кашемировая, но  тоже тонкая. Ладно еще, платок был  Павло-посадский,  им — то я и спасалась.

  Глава десятая.

День третий.

Диснейленд.

Вхождение нами в городок Диснейленд было скрашено показавшимся солнышком, мы перестали мерзнуть и, получив ц. у. от руководителей, договорились встретиться на лазерном шоу у дворца спящей красавицы.

Описывать сказку – неблагодарное дело. Скажу – красота, но это ни в коей мере не передаст ту реальную КРАСОТУ, которая царит в этом волшебном месте.  Скажу – ВОЛШЕБНО, но никакая величина шрифта не поможет переложить мои впечатления в другую голову.  Поэтому, гуляя по улочкам и дорожкам Диснейленда, я могла думать только об одном – как жаль, что нет здесь моих внуков!  Как жестока судьба, которая привела меня сюда, как будто издеваясь, не в детстве,  а сейчас, и без детей!

С каким удовольствием мои старшие внучата катались бы на лодочке по волшебной речке, по берегам которой в миниатюре представлены все сказки Уолта Диснея!  И погрузились бы в подземное царство, поражающее своей яркостью и праздничностью, проплывая по которому, как будто попадаешь в оживший мир сказок всех народов мира! Они прокатились бы на миниатюрном поезде, который объезжает весь Диснейленд, погуляли бы по лабиринту страны чудес, где им навстречу неожиданно выскакивали бы все герои сказки Кэрролла. Наверное, с гораздо большим интересом, чем я, они посмотрели бы в кинотеатре Микки Мауса мультики про него, обязательно прокатились бы на всех каруселях, в отличие от меня. Им наверняка понравилось бы путешествие в сказку Пиноккио, а какое непередаваемое удовольствие получил бы мой внук от путешествия в пиратский город!  Я бы в предынфарктном состоянии  ждала их с американской горки, когда, после долгих уверений, что им не страшно, и чтобы бабуля не волновалась, они бы со страшным грохотом проносились мимо меня в перевернутых вверх тормашками вагончиках.  Мы вместе бы пугались призраков в страшном доме с привидениями и с комфортом прокатились бы на большом Американском корабле!  Вообще, вместе бы мы гораздо больше бы посмотрели и получили бы больше удовольствия.  Бы, бы, бы….

Все это вместо них досталось мне, но не всем я воспользовалась. Хорошо, что хоть Юля была здесь, и было видно, как ей тут нравится. Они с Илоной гуляли самостоятельно от нас, договариваясь о встрече в определенный час.  

Мы, степенные, бывалые женщины, с почти «Викторианским» менталитетом, не спеша гуляли по парку аттракционов.   Нас восхищало все —  силуэты сказочных сооружений, венцом которых был, конечно, дворец спящей красавицы, красота и ухоженность газонов, кустов, цветников, бассейнов, фонтанов — все то, что благодаря огромным усилиям большого числа людей, содержалось в таком исключительно идеальном состоянии. 

Отдельного разговора заслуживают растения, произрастающие в этом сказочном мире. Почему-то здесь были вечно зеленые могучие пальмы, вовсю цвела магнолия и другие кусты, но самое восхитительное зрелище нам предоставили цветущие сакуры.  Розово — белые шапки цветов сакуры, сплошь покрывающие кроны эти японских вишен, издалека привлекали внимание.  Мы, конечно, подошли к ним, и, чудесное зрелище представилось нашим глазам – медленно — медленно эти нежнейшие лепестки опадали на дорожки, постепенно покрывая их лепестками, и на эту молочно – розовую красоту было жалко наступать.

Две наши подгруппы, идя параллельными, но не пересекающимися курсами, проводили время каждый в свое удовольствие. Первая условленная встреча состоялась без заминок. Мы вместе перекусили, накормили оживленных девушек, и отпустили их восвояси, строго наказав, что в 17.00 встречаемся тут же. Вот если бы мы не были такими невнимательными, то избежали бы многих неприятностей.  Ближе ко времени нашей встречи, мы, случайно, узнали, что как раз в 17.00 перед дворцом состоится парад сказок. Про это, кстати, было указано в программке, которая у нас была, между прочим!  На мои робкие предложения посмотреть парад, Аля сказала, что мы договорились, и девочки будут ждать. Я ее понимала, но понимала и то, что не факт, что нам удастся встретиться в срок, поскольку увидев интересное зрелище, девочки могут не удержаться,  задержаться на нем и не успеть на встречу. Тем не менее, мы ушли от места парада, который должен был быть перед дворцом,  за дворец, где назначили встречу.  До сих пор мне жалко Алю, вспоминаю ее несчастное лицо, страх, волнение, трясучку, попытки куда-то позвонить (маме Илоны в Казань, чтобы она ей перезвонила и узнала где они) и тому подобное. Утешать и успокаивать было бесполезно, тем более я Алю прекрасно понимала. Прошло полчаса кошмара, а с ними и парад, и наши красавицы явились, слава Богу! Они банально чисто физически не смогли пробиться сквозь людей, собравшихся на парад. Инцидент завершился, слава Богу, без жертв.  

С этой минуты наступает самая трагическая часть моего повествования. До лазерного шоу была еще уйма времени, темнеть даже не начинало, а деться было некуда. Аттракционы или закрылись, или нам уже никуда не хотелось, и мы решили найти кафе, в котором можно посидеть, а может, и поесть чего-нибудь.

Мы торкнулись в одно кафе, но оно уже закрылось, причем, обидно то, что в зале его сидела довольно большая часть нашей группы, вместе с руководителями,  и ужинала.  Мы,  за не имением выбора, очередной раз сходили в туалет, но теплее от этого не стало.  Встретили Славу с Никой, которые тоже устали бродить, но, в отличие от нас успели поесть. Правда Ника снова хотела кушать, но, видимо, это состояние у нее перманентное.

Заходя в магазины, чтобы погреться, мы, усталые, продрогшие и несчастные, не переставали удивляться тому, как легко одеты там люди, и, особенно дети! Я, в пальто, джинсах, закутанная в платок, с содроганием смотрела на молодых женщин в майках, детей в нарядных платьицах, которые им покупали родители прямо здесь, где была продажа костюмов любых мультипликационных героев, в туфельках на каблучках, веселых колпачках и со всевозможными игрушками, но ни у кого не было теплой одежды. И, главное, они не мерзли! Очередной приступ озноба вызвал у меня вид малыша, заснувшего  в сидячей коляске – на голове ничего нет, курточка расстегнута, из под джинсиков видны голые ножки!  Может,  у меня что-то не в порядке, не отрицаю, но наши все мерзли, не только я!  Мы, северяне, просто околевали на фоне этой европейской, цветущей весны! Наши мамаши накупили прямо здесь пледов, укрыли ими детей и тоже удивлялись аборигенам. Может это у них местная привычка? Или закалка? Не понимаю.

Состояние холода в Париже, начиная с сегодняшнего дня, меня не покидало. Я одевала все, что у меня есть, но все равно, мерзла. Мне это напомнило совершенно противоположную историю, произошедшую со мной лет десять назад.

Я работала в проектном институте. Директору нашего института какой-то московский новый русский, выходец из Казани, заказал проект ресторана в Казани. Для увеличения кругозора проектировщиков, он, на свои средства, организовал нам (директору, заму и исполнителю (мне)) однодневную командировку в Москву на поезде.  Я в командировки сроду не ездила, но тут нельзя было отказаться, тем более в Москву, а не в Урюпинск. Единственный негативный момент – дело было зимой и стояли нешуточные морозы (до — 30°), а прогноз был, как всегда, туманным – то ли потеплеет, то ли, наоборот, еще больше заморозит. Посчитав, что жар костей не ломит, я утеплилась на славу. Вплоть до того, что игнорировала майки, футболки и прочую не теплую одежду. На, пардон, голое тело у меня был одет сразу свитер. Не взяла я с собой ни ночнушки, ни халатика, по причине неопытности.

Первое, с чем я столкнулась в вагоне фирменного поезда «Татарстан» , это грозно светящее прямо мне в глаз зеленое табло с высвеченной на нем температурой в вагоне : +30 °.  Я догадалась, что, по случаю морозов, купе отапливают по максимуму. У меня, правда, оставалась надежда, что во время движения жара ослабнет за счет сквозняка. Не тут — то было! Я, в силу бессонной ночи, выглядывала в коридор не единожды —  температура не упала ни на градус. И вот я, одетая, как на северный полюс, угнездилась в одно (!) купе с директором института и его замом, к счастью, женщиной. До укладывания в постель я, обливаясь потом, сидела в своем свитере. Переодеться мне было не во что, в сумке был только еще один свитер, еще теплее.  Спать я легла в лифчике, что не дало мне спокойно спать, так как в купе, все- таки, был чужой мужчина.

Утром, приехав в Москву и выйдя на перрон, я испытала некоторое облегчение, и заметила, кстати, что особого мороза нет. Нас встретил заказчик, и началось мое «хождение по мукам». Во — первых наш «хозяин», оказывается, хотел показать нам не конкретный ресторан, который он хотел бы видеть, а просто показать нам все рестораны, в которых он бывал, для полноты картины (якобы нам это может чем – то помочь) —   полный бред! И вот, начался объезд ресторанов. Как вы понимаете, в ресторанах холодно не бывает, а я, кроме свитера, в шубе. Шуба, хоть и козья, но очень теплая, а в иномарке «Пежо», в которой мы ехали, подогревались сиденья! Для меня это тогда была новинка и я даже не догадалась просто попросить выключить подогрев. Когда, вся мокрая внутри от пота, в очередном ресторане я разделась, чтобы пообедать и направилась в зал, единственной моей мечтой было  хоть немного охладиться.   Каково же было мое отчаяние, когда прислонившись к стене у своего места за столиком, я почувствовала, что она подогревается!  Вечер до отправления поезда домой  пришлось коротать в торговом центре, где тоже не жалели отопления. Обратная дорога ничем не отличалась от дороги туда, также +30°. По приезде,  в Казани  уже было совсем не холодно.  Я  добралась до дома, разделась, и, наконец – то вздохнула свободно. Вот таким образом в самое морозное время я умирала от жары.

И теперь, приехав в Париж, где гораздо теплее, чем у нас,  где в настоящий момент цветут цветы, я замерзала, как француз под Москвой в войну 1812 года.

Вернемся в Диснейленд.  Наконец, мы нашли кафе, где выпили чай, поели один на троих кекс (Юлю Аля кормила отдельно, не желая рисковать здоровьем ребенка), пригрелись, и, поскольку нас никто не выгонял, решили досидеть тут до шоу. Вскоре к нам присоединились Слава с Никой. Слава угостил нас сладостями, так, что девочки еле смогли их доесть. Ника смотрела влюбленными глазами на Юлю, Юля с Илоной тихо переговаривались, Аля с Тоней отдыхали, а я  пребывала в состоянии счастья, подобно милостиво запущенной в дом дворовой собаке, знающей, что это ненадолго и скоро опять на мороз.

Все откуда — то узнали, что шоу начинается. Весь народ, видимо, так же сидевший, кто где, вывалился на главную площадь перед замком. Описать это зрелище,  наверное, можно, но передать ощущения, которые испытываешь при этом, трудно. Все снимали на видео, стояли, заворожено следя за феерическими метаморфозами, которые происходили перед нашими глазами, благодаря искусству и мастерству исполнителей. Все мультфильмы Диснея, все герои, вся эта мультипликационная империя была представлена нам в эти несколько минут.  Движущиеся проекции, фейерверки, фонтаны, летящие звезды, струящиеся огненные водопады, языки пламени и много, много других выразительных средств, наряду со звуковым сопровождением, делает это зрелище незабываемым. На едином дыхании мы простояли полчаса, не отрывая взгляда от  этого представления.

По окончании мы собрались с группой, как всегда долго кого-то ждали, продолжая нещадно мерзнуть. Наконец, поехали домой, унося с собой на долгую память все увиденное, и укрепившись в том, что добро всегда победит зло, пока на Земле есть такие места, где нет ничего плохого, а есть только свет, радость, сказка, добро и любовь.

Глава одиннадцатая.

День четвертый.

Автобус Л Опен Тур– аудиогид. Зеленая линия.

С раннего утра, по обыкновению, я слышала все Тонины передвижения, но мне это не мешало.  Сквозь дрему, я вспомнила, как мы, много лет назад, когда была жива мама (моя незабвенная свекровь и мать моих золовок и мужа), посмеивались над ее умением засыпать где угодно и в любой позе, только не лежа. Любимой позой для сна у нее была следующая  — коленками на стуле, локти на столе, голова на руках. Это объяснялось очень просто,- всю почти жизнь она работала на заводе в ночную смену, и эта поза позволяла спать и не спать одновременно, на всякий случай.  В связи с этим, ночами она спала чутко, вполглаза, никогда не отключаясь полностью. Тоня очень похожа на маму. Может быть, поэтому, она, как мама, не спит ночами и весь день клюет носом? Только у мамы была уважительная причина, которой нет у Тони. Вот такая генная загадка.

Встали мы с Алей приблизительно в одно время и стали готовиться к поездке в город. Заварив купленную кашу, мы обнаружили, что ее надо варить, а не заваривать, и, значит, она нам не подходит. Наша замечательная каша из Казани, осталась только для Юли, и мы натрескались картофельным пюре, не без удовольствия. Решив, что надо взять с собой что-нибудь поесть, мы пошли в Ашан и приобрели сандвичи и булки с колбасой, что свидетельствовало о том, что мы уже неплохо ориентируемся в магазине. Надо отметить, что проводником у нас была Тоня, она быстро запоминала, где что находится, и безошибочно приводила нас к нужным полкам.  Мы даже купили, наконец – то, одноразовую посуду! А вот  батарейки  так и не смогли купить. Вчера в Диснейленде, Слава дал Юле свои батарейки, но они тоже кончились. Нам пришлось смириться с тем, что Юля осталась без фотоаппарата.

Цены в магазине, кстати, были весьма демократичные, и мы со своими покупками укладывались в очень скромные цифры. Вернувшись, Аля покормила Юлю, и мы были готовы к новым подвигам, героически смирившись с негостеприимным прогнозом телевизора, который пообещал дожди и дальнейшее похолодание.

Встретившись с группой в фойе, мы привычным путем направились в метро, доехали до станции Опера и, перейдя несколько дорог, оказались на остановке автобуса, который был нашей целью. Руководители объяснили нам, что мы воспользуемся услугами фирмы Л Опен  Тур. Это экскурсионные автобусы, курсирующие по четырем маршрутам в течение всего дня. Можно входить и выходить где угодно, а потом опять садиться на любую линию и так без ограничений. Из четырех маршрутов один основной, по центру города (зеленый),  три дополнительных – в разные районы (желтый, синий и оранжевый).  Билет на него можно купить прямо в автобусе на день или два, получить наушники, карту маршрутов и воткнув наушники и выбрав язык, кататься по всему городу, слушая гида.

День послушался прогноза и выдался дождливый и ветреный. В сочетании с семью градусами тепла, было холодно. Как выяснилось, автобусы ходят не очень часто, и мы, пока дождались, порядочно замерзли и замочили свои зонты. 

Автобусы двухэтажные, и если бы не холод, было бы здорово поехать на крыше, где лучше обзор и панорама для съемки. Но сегодня, даже внутри было холодно, потому что сверху сквозило и мочило дождем.

А вот мои снимки через мокрое стекло получились в стиле импрессионизма, что несколько смягчило в дальнейшем мое сожаление о том, что я не попала в музей  импрессионистов Д Орсей.  А не попала я туда опять же потому, что было холодно, и у меня не хватило ни характера, ни воли, чтобы самостоятельно туда пойти, а тащить нашу группу туда, когда у одной болит спина, у другой нога,  третья устала, а все вместе замерзли, не хватило наглости.  Но об этом позже.

Пока же мы едем по центральным улицам и площадям Парижа, и слушаем рассказ в два голоса – мужской и женский, через наушники. Мы проезжаем Лувр, выезжаем на набережную Сены, проезжаем дом Инвалидов, музей Д Орсей, собор Нотр Дам — де — Пари. Мы пытаемся впитать в себя этот воздух, это небо, этот неповторимый колорит города, уходящего своей историей на две тысячи лет назад.  Конечно, текст  в наушниках несет много важной и интересной информации, но в первый раз это не столь важно. Я готова была ехать и ехать, но мы вышли  на Елисейских полях. 

Мы банально увязались за нашими руководителями, поскольку они решили найти туалет. Не мудрствуя лукаво, наша Аля повела нас в ближайшее заведение, типа Макдональдс, и там мы решили все проблемы с туалетом.  Ожидая Алю в зале для посетителей, мы с Юлей снова вынуждены были вернуться к разговору о хай-теке, потому что, случайно глянув наверх, я обнаружила ужасные, покрытые облупленной черной краской воздуховоды и другие коммуникации, ничем не прикрытые, что производило очень неприглядное впечатление. Мы посокрушались по этому поводу, но тут пришла Аля, и мы продолжили наш путь в сторону Триумфальной Арки, которая манила нас своим силуэтом на вполне досягаемом расстоянии.

Елисейские поля – это широченная улица, по сторонам которой, очень далеко от тротуаров, размещаются фешенебельные особняки богатых людей. Это Парижский вариант  рублевки, или, как сказал Игорь – евровка.   На ней размещаются дорогие магазины, клубы, рестораны и другие недоступные среднему человеку заведения.  По пути к Арке мы наблюдали, как собравшаяся толпа окружила танцоров брейк-данса. Они танцевали и собирали деньги, но их быстро прогнала полиция. Опять аналогия с Питером, где, на Невском, я первый раз увидела брейк-данс.   Мы восхищенно глазели на танцоров, пока они не закончили свое фантастическое зрелище.  Но там их никто не гонял.

Мы дошли  до Триумфальной Арки, сфотографировались, посмотрели на вечный огонь, потоптались там немного и решили вернуться в автобус, чтобы на нем доехать до Нотр дам, а , заодно, погреться.  

Автобус ждали довольно долго, как выяснилось, не на той остановке. Вернулись туда же, где выходили, дождались автобус, и поехали дальше. Проехав весь маршрут, мы опять приехали на остановку Опера, где изначально садились, и  поехали сначала, чтобы попасть к Нотр дам.  К моменту нашей высадки, погода заметно улучшилась, выглянуло солнце  и стало теплее. В автобусе мы перекусили, так что вполне можно было сходить прогуляться до собора.

Собор вблизи показался нам еще краше и величественней.  Зайдя внутрь, мы увидели высоченные своды, устремленные вверх колонны и массу ярких, красочных витражей. Мы стали обходить собор, встречая уже знакомые нам скульптурные изображения святых. Надо заметить, что во всех католических церквях, где мы побывали, очень много скульптур, но живописные изображения святых отсутствуют, их заменяют витражи.

Нам повезло, мы смогли присоединиться к экскурсионной группе русскоговорящего гида. Эта женщина, явно русская, средних лет, так воодушевленно и эмоционально рассказывала о соборе, об истории, и еще очень много о чем, что слушать ее было очень интересно. Особенно увлекательно  было слушать про витражи, которые, оказывается, изначально вращались, чего не смогли повторить реставраторы.  Тематика многочисленных сюжетов, составляющих витражи, подобно иконам, передает сюжеты ветхого и нового завета. Мы завороженно прослушали экскурсию всю, до конца.  

Времени было еще немного, и мы решили прокатиться по какой-нибудь другой линии Л Опен Тур. Но нам это не удалось. Мы прождали желтую линию автобуса долго, так замерзли,  что плюнули на все, снова сели на зеленую, доехали до Опера, и уже привычным для нас путем, вернулись в отель.  Как в этой ситуации было заводить речь о музее Д Орсей?  Все измучились стоять на остановках, и были уже на грани истерики.

Я поняла так, что самая востребованная линия этого автобуса, это зеленая, поэтому и количество их больше, чем других линий. Иначе мы бы дождались другого автобуса. Итак, на сегодня экскурсии для нас были закончены.

Вернулись в отель без приключений. Юля вела нас, как по нотам, тем более, что пересадок не было. Напротив нас в вагоне метро сидела красивая девушка, беседовала со своей попутчицей по — английски, но одета была так, будто на улице лето – легкий пиджачок на блузку, и, внимание – римские сандалии на босу ногу с перемычкой между пальцами!  Практически, пляжные сланцы.  Я, в своем пальто и платке, и вся наша продрогшая компания, как будто существовали в автономном температурном режиме, неведомом местным жителям.

Придя в номер, мы перекусили, чем Бог послал. Я в качестве отдыха решила почитать, а Аля с Тоней, возились, кто с чем. Увлекшись чтением, я не сразу заметила, что девочки что-то ищут. Оказалось, Тоня не может найти их общий пакет с магнитиками.  В моем сознании что-то неясно зашевелилось, но пока я не поняла, что.  Тоня который раз повторяла, что она вынула белый пакет из сумки, а потом не помнит, куда он делся. Аля,  устав от поисков, не первый раз повторяла, что плевать, пропали, так пропали, купим новые.  Тут к нам зашел Слава с Никой, потому что девочке нужна была компания, одна она скучала и доставала папашу. Мы давно заметили, что Нике очень нравится Юля, а отец, видимо, тоже это заметил, и,  не церемонясь, пришел к нам. Слава высказал предположение, что сувениры заныкали горничные, которые каждый день делали уборку в номерах. В качестве примера, он заявил, что у них постоянно пропадает еда. Аля с Тоней ухватились за эту версию, стали уговаривать друг друга, что так оно и есть. Но моя мыслительная работа,  независимо от меня, продолжалась, тем более, что версия с горничной показалась мне весьма сомнительной – еда еще туда – сюда, но магнитики…, вряд ли. 

И вдруг, неожиданно, наступило просветление — второй пакетик с магнитиками! Вот оно! Конечно, это был не мой пакет! Я, наверное, взяла его не из сумки, а со своей кровати, куда его случайно положила Тоня! Вытащив этот пакет из чемодана, я показала его Тоне и она сразу признала свои магнитики. Слава тебе, Господи! Еще не хватало упереть чужие сувениры, даже и случайно. Все нашлось, все успокоилось,  наступил мир и покой.

В этот вечер, поскольку у нас образовалось свободное время, мы решили купить и продегустировать какое-нибудь вино, чтобы выбрать, что купить домой, в Казань. Для осуществления нашего плана,  мы опять  пошли в Ашан и долго и мучительно выбирали вино, совсем в нем не разбираясь.  В магазин с нами увязался Слава, а Ника с Юлей остались в номере. С грехом пополам выбрав одно белое, одно красное вино, мы купили сыр на закуску, и пошли дегустировать. Получилось, что Слава с нами, потому что нам неудобно было его отшивать. Он, кстати купил какой-то портвейн, который в результате понравился нам больше всего на вкус.

У меня даже появилась идея купить Борису этот портвейн, потому что он всегда говорил, что вместо водки пил бы портвейн, но он уж больно дорогой.  А Слава как раз сказал, что у нас он стоит 900 рублей, а здесь получается – 250. Смущало меня только то, что вести из Франции португальский портвейн как-то не комильфо.

Вернувшись к себе, мы застали совершенно замученную Никой Юлю, которая мечтала о покое, но ей предстояли новые испытания, потому что старшее поколение собиралось «посидеть» за бутылочками винца. Але с трудом удалось уговорить Юлю посидеть с Никой, и то, только потому, что пришла Илона, и облегчила Юле эту повинность своим присутствием.

Мы вы пили две бутылки вина и полбутылки портвейна. Завязался оживленный разговор, Слава оказался хорошим мужиком, правда, очень простым, без затей. Он считал, что образование, особенно высшее, только мешает жить, что нужно просто быть оборотистым, и все будет пучком.  В результате, у нас он засиделся, и не уходили они с Никой до тех пор, пока Ника не стала его уговаривать, а потом просто беспрестанно повторять, пристально глядя на него: «Папа, папа, папа, папа……» и так до бесконечности. На этом он сломался, и мы распрощались до завтрашнего утра, договорившись, что поедем вместе, поскольку дорогу знаем и нам надо в одно и то же место – на Монмартр!

После ухода гостей Юля долго ворчала, что она терпеть не может водиться с детьми, что она устала, у нее болит голова, что она заранее предупреждает, что если завтра Ника будет с ней, она сойдет с ума.  Я ее понимала, но немного была удивлена такой бурной реакцией, хотя, наверное, Юля в мать, потому что по моим воспоминаниям, она тоже очень уставала от младших двоюродных сестер и братьев. В этот вечер Юля вообще раскрепостилась, даже возбудилась,  и, по собственной инициативе, рассказала мне несколько историй про свои взаимоотношения с ребятами, не обращая внимания, что рядом ее бабушка! Очевидно, повлиял стресс от общения с Никой.    

В связи с  этим, я вспомнила своих внучат от старшей дочери, которым некуда деваться от младшего братишки, а ему три года и он очень смешной! При нем невозможно заниматься своими делами, все равно не даст. Мать невольно его балует и старшим приходится с ним играть в русских богатырей, черепашек (апапашек) нидзя, а иногда, по его настоянию,  превращаться в лошадей, на которых он катается, как рыцарь.  Уроки им приходиться делать либо днем, когда он в садике, либо ночью, когда он спит. Как они умудряются все успевать, я не знаю, потому что все свободное дневное время у них занято секциями и кружками.

Паровозом прицепились мысли о младшей дочери и ее малышке, и я поняла, что уже скучаю по дому. С этим я и заснула, удивляясь, что  хорошо здесь засыпаю.  Мы все заметили, что воздух в номере свежий,  хотя окна не открываются,  значит   хорошо работает вентиляция,  в этом, скорее всего, кроется причина нашего хорошего сна.

Глава двенадцатая.

День пятый.

Автобус Л Опен Тур. Желтая линия.

Ночью, если кто и шумел, я не слышала, только Тоня иногда сопела громче обычного, наверное, сказывалось  выпитое вино. С утра я обнаружила, что вино мы пили неплохое, потому что никаких неприятных ощущений во рту не было. Портвейн я почти не пила, так что про него сказать ничего не могу. День обещали холоднее, чем вчера, и оделись мы по возможности, теплее, хотя я понимала, что все равно замерзну. Видимо, для тепла мне нужно было зимнее пальто и сапоги с меховой шапкой! Представляю, как на меня смотрели бы люди.

Собрались мы оперативно. Избежать Славы с Никой нам не удалось, поэтому мы, малой компанией, опять без билетов, поехали в метро до станции Опера, где, судя по карте, можно было найти автобус желтой,  ведущей на Монмартр, линии. Нашей целью была торговая улица, где мы отоваривались сувенирами.  Всем надо было что-то докупить, но по пути мы были не прочь послушать экскурсию. Мне надо было на станцию Анверс, за заветным стаканчиком, и по карте я нашла, где она.

Желтая линия автобуса вела нас по новым улицам Парижа, но фотографировать не было никакой возможности, — место мое было неудачное, да и глаз мой не зацеплялся ни за что. Я не хочу сказать, что в Париже нечего снимать, просто мне хочется, чтобы фото были интересны с разных точек зрения – и тематически, и композиционно, и колористически. Сегодня у меня это получалось не очень. Но мне удалось заснять несколько памятников – Черчиллю и Шарлю де Голлю, дом Инвалидов, про который слушала уже не первый раз. Очень красивы газоны и клумбы, нет мусора, мало машин. В центре Парижа почти нет пробок, скорее всего, там ограничено движение частного автотранспорта.

Мы довольно быстро доехали до остановки «Мулен Руж», которая нам была нужна. Сойдя на остановке, мы оказались на уже знакомой нам улице и, с удовольствием, предались  занятию, известному во всем мире, как «шопинг».  Несколько часов мы медленно, с толком, с расстановкой, ходили по лавочкам и магазинчикам, выбирали, присматривались. приценивались, торговались, покупали и рассчитывались.  Алевтина и Тоня набирали сувениры, платки, Юля и Илона искали подарки мамам, младшим сестренкам, братишкам и подружкам.  Я купила три эстампа с видами Парижа,  три набора подставок под горячее, две пары сережек, кулончик, пару рюмок в стиле «Гжель», и,  добравшись в конце концов до долгожданного ларька у метро Анверс, металлическую рельефную рюмку для своей коллекции.

В конце этой улицы как раз располагались магазины «Тати», про которые мне говорила Фира, но дойдя до них, мы увидели, что все они закрыты. Было воскресенье (23 марта). Мы не очень расстроились, пошли обратно к остановке автобуса, чтобы доехать на нем до места пересечения с другой линией, синей, чтобы добраться на ней  до Бастилии. Идти было удобно, потому что улица была разделена на две полосы движения широкой пешеходной зоной, усаженной вдоль деревьями, с велосипедными дорожками, киосками, лавочками, туалетами.

Проблема туалета вставала перед нами периодически. На этой улице , предназначенной в основном для приезжих, они располагались довольно часто, однако, представляли собой  «умную» конструкцию, как уже упомянутые мной туалеты в метро. Скажу честно, я не воспользовалась услугами туалета, а вот Слава, у которого Ника постоянно просилась, проклял все на свете, и, так и не дождавшись, сводил Нику в ближайшие кусты. К счастью, никто их не арестовал.

После долгого ожидания, от которого опять все замерзли, мы загрузились в автобус, и, слушая гида и параллельно перекусывая, отправились в дальнейшее путешествие.  Добравшись до места, где можно было пересесть на синюю линию, мы стали ждать. Ждали долго, мерзли сильно и дождались, но не автобуса, а конца нашему терпению.   Автобуса синей линии не было и в помине. Измучившись от постоянных ожиданий, мы решили вернуться домой, в гостиницу.

Мы, вернувшись на желтую линию, последний раз проехали по улицам самого знаменитого города Европы до известной нам станции метро, мысленно прощаясь с его брусчатой мостовой, площадями, памятниками, мостами, дворцами, музеями, со всем, что мы увидели и не успели увидеть.  Мы впитывали в последний раз все свои впечатления, загадывали новые желания, формулировали мечты в надежде снова попасть сюда и, наконец, насытиться неповторимым духом, который обитает только здесь, в Париже.

Вернувшись в гостиницу, мы обнаружили, что Ашан и весь торговый комплекс, кроме Макдональдса, не работают. Очевидно, во Франции строго соблюдают КЗОТ.   Получалось, что вечер у нас абсолютно свободен.  Мы деликатно намекнули Славе, что сегодня у нас не приемный вечер, он понял и не стал нас беспокоить, а, как сам выразился, стал искать другую компанию для продолжения банкета. Нике мы тоже сказали, что Юле надо отдохнуть, так что обеспечили себе спокойное времяпровождение. Вечер мы провели тихо, спокойно, потихоньку собираясь, разговаривая и  отдыхая.

 Глава тринадцатая.

День шестой.

Отъезд.

Утро отъезда ничем не отличалось от других. Погода была пасмурная, холодная. Нам надо было много успеть. Позавтракав, как обычно, тем, что есть,  мы направились в Ашан. Вопрос с выбором вина для меня был до сих пор открыт, так же как и для других, поэтому мы очень обрадовались, встретив нашу попутчицу, которая оказалась знатоком в этом вопросе.  С ее помощью мы выбрали неплохое коллекционное вино, потом я купила домой немного сыра Фри, гусиный паштет (по совету Фиры), каких-то сладостей внукам и практически уложилась в оставшуюся у меня сумму.  Мои спутницы тоже отоварились по своему вкусу, и мы покинули магазин.

Дальше все шло по плану – автобус —  терминал – самолет – Стамбул — самолет – аэропорт — Казань. Обошлось без эксцессов.

Забавно, что, наголодавшись в Париже, мы накинулись на еду в самолете,  и она показалась нам безумно вкусной. Перелет все перенесли хорошо. Даже выпили вина, и еще захватили с собой в сумочке.

На родине нас встретили, как всегда, родные бюрократические прелести. На паспортный контроль выстроилась огромная очередь, и мы долго ждали. За стойкой таможни нас ждала обычная жизнь. Мы уже всей душой стремились туда, к своему привычному укладу — семье, работе, детям, внукам, заботам.

Париж остался далеко, за двумя перелетами, за захватывающей дух высотой, за тремя аэропортами и за нашей спиной. Мы многого не увидели, о многом не узнали, много прошло мимо нас, не угаданное. Но, Боже мой, и той толики, той частички Парижа, которую мы успели ухватить в свою память и сердце за эти пять дней, с лихвой достаточно, чтобы сказать –  «МЫ БЫЛИ В ПАРИЖЕ!»

                                                                                                       Казань, апрель 2014 г.