Дикий сон.

Мама была очень недовольная, это было видно по всему ее виду.

Она, нахохлившись, отвернувшись от меня, сидела в старой ночнушке, седые волосы выбивались из шпилек, которые держали поредевшие волосы на ее голове. У нее был такой вид, какой бывал всегда, если она делала что-то, заведомо зная, что мне не понравится. Вид нашкодившей капризной девчонки, только было ей уже под восемьдесят, так что милый ребенок трансформировался во вздорную старуху. Почему так несправедливо устроен человек? Признайтесь, у вас ведь гораздо более нежные чувства и большее сострадание вызывает молодой человек или ребенок, нежели старик? Только честно. И у меня тоже. А почему? Только из-за того, что старики внешне не так привлекательны? Их основной признак — морщины, болезни, лекарства, жалобы. И что самое печальное, у них нет будущего. И этот факт лежит в основе нашего раздражения на них. Порой неосознанно, но мы еще при жизни списываем их со счетов, и именно поэтому они становятся для нас обузой. Их мнение, разговоры о прошлом, попытки вклиниться в нашу жизнь не находят отклика в наших эгоистичных сердцах, пока еще успешно отгоняющих от себя мысль о том, что нас ждет то же самое. Как молниеносно мы реагируем на известие о том, что с ребенком что-то случилось – никакая работа не удержит нас, мы мчимся на помощь! И как часто мы откладываем визит к престарелым больным родителям, всегда находя причины для этого, даже когда знаем – ждут, очень ждут. Утрирую, конечно, обобщаю, мучаюсь чувством вины, завидую тем, кто не тяготился уходящими стариками, у кого хватило душевной щедрости и любви к ним. Мне не хватало, очень не хватало. Я заставляла себя идти к маме, очень радовалась, когда она давала мне «выходной», всегда торопилась уходить. Эх, локоть, где ты? Не укусишь, так и время назад не воротишь.

Мамы давно нет, а видела я ее во сне.  Этот сон был один из тех, когда понимаешь, что это не реальность, только когда проснешься. И сюжет его был дурацкий, даже глупый. Мама бы сказала — «дикий» сон. Она любила это словечко, называла им все события, которым не находила простого объяснения. Сюжет такой – мы семьей в нашей деревне, В веденке, в новом, недавно «пущенном в эксплуатацию» доме. Но он совсем не похож на реальный, так, фантазия на тему. Но сантехника, которую мы установили, проигнорировав отсутствие перегородок, есть. И вдруг я вижу, что вместо раковины умывальника стоит старый страшного вида унитаз, взгроможденный на какую-то тумбочку. А, надо сказать, раковину мы временно поставили маленькую, в которую умываться не очень удобно. Очевидно, мои мысли об этом трансформировались в то, что в моем сне моей маме сильно не понравилась эта раковина. Откуда взялась мама, которая умерла задолго до строительства дома, не вопрос – это же сон. Но это, оказывается, она заменила умывальник на унитаз, и теперь сидела с гордым, независимым видом, описанным выше.  А я (во сне, конечно), вдруг вспомнила, что дом-то, вообще-то, принадлежит маме! И она имеет полное право здесь хозяйничать! Мне становится нехорошо, потому что получается, что я скрывала это от мужа, который считает хозяином себя. Параллельно по дому шастают рабочие, которые, по маминому указанию, устанавливали унитаз на место раковины. Володю я не видела, очевидно, он еще не видел этого ужаса. Я понимаю, что надо срочно все исправлять, и иду к маме, чтобы попробовать с ней договориться о возврате раковины на место. Она такая, как незадолго до смерти – сухенькая, маленькая, очень жалкая. Но ко мне она в этом сне не обернулась, и я проснулась с неприятным чувством.

Нам всем свойственно придавать снам какое-то знаковое значение. Понимаю, что это ерунда и суеверие, но осадок после сна не проходил, и я решила, что надо что-то делать. Раньше я бы пошла в мечеть и заказала молитву. Мечеть находится рядышком с моим местом работы, а хазрят Рустам, который там служит, как раз участвовал в похоронах мамы и в общении человек простой. Как-то раз я зашла туда в свой обеденный перерыв, чтобы заказать поминальные молитвы по умершим родителям.  А мечеть наша еще пока «походная» — небольшой сарайчик с минаретом. Проект новой, большой, красивой мечети готов, но средств для строительства пока нет. Так вот, захожу я в дверь, там небольшое помещение с минимумом мебели – письменный стол, несколько стульев, одежный шкаф и коробка для пожертвований. Никого нет. Я стою, жду. Из любопытства заглядываю в следующее помещение – тамбур перед молельным залом. Там стоит кушетка и на ней сладко спит хазрят!   Слегка пошумев и покашляв, я разбудила его. Он вышел, «исяннаште» — поздоровался, спросил, что надо. Я сказала, что хочу, чтобы он помолился за моих умерших родственников.  Говорила я на русском языке, поскольку, к стыду своему, не знаю родной татарский язык, но Рустам прекрасно говорит по-русски, так что здесь проблем не было.  Выслушав меня, он указал на вешалку, где висели платки общего пользования (для не подготовившихся должным образом женщин).  Имам велел мне надеть платок — «жаулык кий», и сесть перед ним. Я послушно все выполнила. Далее он велел сложить руки, как для молитвы, и начал молиться. Он спросил заодно имена всех живых и умерших моих родных и близких, включив их в молитву. Ушло у него на это буквально несколько минут. Денег брать с меня он не стал, сказал, что я могу положить в ящик для пожертвований, сколько хочу.  На сим процедура закончилась.

Еще помню, один из моих визитов совпал с нашествием каких-то молодых мужчин, которые пытались доказать, что мечеть должна государству платить налог. Мужики были огромного роста, в черных пальто и заполнили крошечную комнату целиком. Они были так похожи на рекетиров, что мне стало не по себе. Хазрят был очень возбужден, возмущен и раздосадован, но для меня службу провел, как полагается – оперативно и необременительно, опять с моим участием.

Время не стоит на месте, с той поры многое изменилось в моем мировоззрении.

Сейчас я, в вопросе веры, окончательно выбрала для себя православие, и вопрос «как молиться за родителей не православной веры?», встал ребром. Лучше всего было спросить у нашего знакомого, отца Николая, потому что в миру он был Наиль, по национальности – татарин. Он является «банным» другом Володи, мужа. Он крестил двоих наших внуков, муж свободно с ним общается, и это лучший вариант для подобного разговора. Но встретиться мне с о. Николаем довольно проблематично. Служит он в Дербышках, от нас очень далеко, назначать специальную встречу – много хлопот. Поэтому, я решила посоветоваться с другим священником, службы которого мы с мужем посещаем практически каждое воскресенье, отцом Прокопием. Муж мой выразил сомнение по поводу целесообразности разговора с этим батюшкой, зная его гораздо лучше меня. Но я решила, что попытка — не пытка, а еще, я надеялась, что в религиозных канонах на этот счет есть четкие рекомендации, и совершенно не важно, который батюшка мне их озвучит.

Наступило очередное воскресенье, прошла утренняя литургия, и я подошла к батюшке. Вопрос я сформулировала так:

«У меня мама умерла давно. При жизни она считала себя мусульманкой. Недавно я сон видела не хороший, хочу за нее помолиться. А как, не знаю. Как молиться за не крещеных умерших, если я крещеная? Может, сходить в мечеть? Или молиться, как за крещеных?»

Отец Прокопий сразу сказал, что в мечеть ни в коем случае православным ходить нельзя, что православное духовенство туда иногда ходит, конечно, но только по большой надобности. Я сказала, что я и не пошла, а вот дома сама за них молюсь.

«Как это ты молишься?» — скептически спросил батюшка.

«Упокой, Господи души умерших раб твоих и даруй им Царствие небесное…» —  сказала я.

«Какое царствие Небесное? Еще Христос сказал, что не крещеным не будет Царствия Небесного!» — заявил о. Прокопий.

«А как же, вот Осипов говорит, что все могут спастись…» — сказала я, и подняв глаза на о. Прокопия, поняла, что зря. Алексей Ильич Осипов – известный профессор богословия, его лекции может послушать любой желающий в интернете, или на дисках. Его очень интересно слушать, и на мой непросвещенный взгляд, он не говорит ничего, противоречащего православию, тем более, он никогда не говорит от себя, всегда ссылается на святых отцов. Но у него, оказывается, много противников, и отец Прокопий в их числе.

«Не слушай ты этого Осипова! Он дискредитировал себя среди духовенства! У него уже с головой не все в порядке, полез, куда не надо!» — очень эмоционально среагировал батюшка на мою ссылку на Осипова.

«И вообще, ты больно-то не думай о родителях. Они тебя родили – свою миссию выполнили!»  — добавил он еще, вконец обескуражив меня этим заявлением, и ушел в Алтарь.

Я отошла от него к мужу, который, скрывая улыбку, ждал меня.

«Я же говорил тебе, что лучше не надо. Но не расстраивайся» — сказал он мне, — «В церкви тоже есть свои течения, разные мнения. О. Прокопий своеобразный мужик, бывший военный, чего с него взять! Поговоришь с Наилем (о. Николаем), он поможет.»

Но тут из Алтаря вышел о. Прокопий, подозвал меня и сказал:

«Есть молитва специальная, о не крещеных. В церкви ее не читают, а дома можно. Я тебе ее принесу. Будешь ее читать за своих родителей.» Я поблагодарила, он нас благословил, и мы с Володей пошли домой.

Дома я сама нашла эту молитву в семейном молитвослове, все равно, батюшка забудет —  у него очень много хлопот. Буду читать дома, раз в церкви нельзя. А с отцом Николаем все-таки, поговорить надо, уж он-то должен знать, как лучше молиться за не крещеных.

21.03.2016 г.