Наш пес, Антей. Собачья жизнь

       С появлением в доме щенка, наша жизнь сильно изменилась.

Во всяком случае, для меня. Пройти спокойно по квартире теперь было затруднительно. В нашей двухкомнатной «ленинградке» связь между комнатами и кухней осуществлялся через коридор, являющийся  одновременно прихожей. Коридор и так довольно узкий, а теперь еще, около ванной на коврике, дислоцировался Антей.   Каждый раз, когда я проходила, он  вставал и следовал за мной на кухню. Мне это совсем не нравилось, потому что на кухне он мне мешал. Я все время натыкалась на него, его голова вечно попадалась мне под руку, а просящий взгляд и текущие слюни вызывали неуютное чувство, что у меня в доме постоянно голодное существо. Помножьте все это еще на присутствие кошки, которая тоже мешалась тут не меньше собаки. Замечу, что готовили еду Антею муж или дочь, и кормили тоже они, строго по расписанию. Я, сразу поставив ультиматум, что не буду заниматься собакой, соблюдала данное слово, но вид просящей собаки действовал на мою психику, заставляя испытывать угрызения совести. Однако, я не намеревалась отступать от своих принципов, так что приходилось терпеть. 

      Пока Антей был щенком, он был вхож во все комнаты, со всеми вытекающими из этого последствиями.  Практически каждый день, возвращаясь домой, мы находили его, возлежащим на нашей кровати или диване. Мы его ругали, воспитывали, но ничего не помогало. Запереть комнаты нам было нечем, врезать замки моему мужу было лень, в основном потому, что он, видимо, не очень переживал по этому поводу. Меня, наоборот,  очень возмущало, что собака валяется на кроватях, тем более, что от собаки шел неистребимых запах, который я остро чувствовала. Запах был очень стойкий, хотя мы регулярно проводили обработку Антея специальным составом – вода+водка+спирт. Вонища стояла, когда Володя его протирал! Но, на какое-то время после обработки, запах от собаки становился терпимее.  Кроме запаха, была еще одна проблема – волосы. Мы все поначалу считали, что доберманы не создают проблем с шерстью, поскольку относятся к гладкошерстным собакам. Мы здорово ошиблись. Гладкошерстные собаки не линяют, это правда, но шерсть с них сыпется постоянно, как с  увядающей елки. И волоски короткие, жесткие, как иголки. Однажды, волосок вонзился мне в стопу, как заноза, и проник довольно глубоко, так что было очень неприятно. Находила я Антеевские волосы везде – на полу, на столах,  даже в еде. Подозреваю, что немало их мы съели. По закону подлости, долгое время у нас не было пылесоса, так что убирала я все вручную, собирая огромные кучи черных коротких волос. Честное слово, с Анфисиной шерстью проблем было меньше, хотя она была очень пышной. Учитывая эти, чисто «гигиенические» вопросы, я, конечно, была не довольна тем, что собака шастает по всему дому.

      Антей рос, мужал, превращался в крупного, мощного пса, и совсем уже не напоминал щенка.  Ранними утрами, согласно собачьему расписанию, муж должен был выводить его на улицу, в туалет. Володя не всегда просыпался вовремя, и Антею приходилось подходить к нашей кровати, чтобы напомнить о своих проблемах. Зрелище черной головы, с торчащими, как рога, ушами,  жутко сверкавшими белками глаз и страшными зубами, на фоне окна, в котором слабо светлело предрассветное небо, наводило ужас на меня, если я неосторожно открывала глаза.  Черт, да и только! Я скорее закрывала глаза, и снова засыпала, радуясь, что не мне надо сейчас одеваться, выходить на улицу, и, преодолевая сон, дожидаться, когда собака сделает все свои дела. А ждать Антея  было большим испытанием. Он отличался медлительностью и разборчивостью в выборе места для справления своих естественных нужд. Иной раз даже ангельское терпение моего мужа отказывало ему, и он возвращался с прогулки с собакой раздраженным на ситуацию. А старшая дочь, Рита, очень впечатлительная, вообще не знала покоя, пока Антей не сходит в туалет «по большому». Часто бывали дни, когда, для достижения цели, приходилось выводить его на улицу неоднократно.  Не обходилось и без забавных случаев. Как-то, зимой, Володи не было дома, он был в командировке, а у Антея было очередное расстройство кишечника, что случалось нередко. Всю ночь бедная Рита моталась с ним туда – сюда, то на улицу, то обратно.  Напоминаю, была зима, так что бедняжке приходилось одеваться теплее, поскольку Антей не изменял своей привычке долго готовиться к процессу. Под утро, когда бедная Рита, легла, наконец, поспать, Антей снова заскулил.  На автопилоте, Рита напялила первое, что нащупала рукой на вешалке. Это оказалась моя старая козья шуба, пуховый платок и валенки. И, вот, «картина маслом» — улица, фонарь, подъезд. В неверном свете мерцающего фонаря, Рита, с закрытыми глазами, мотается на ветру в ожидании собаки. Антей спущен с поводка по случаю ночного времени, не предполагающего нашествия большого количества пешеходов. Он, почти растворившись в темноте, угадывается только смутным силуэтом,  шарящим в поисках своего «горшка» за пределами видимости.  Наконец, дело сделано, пес возвращается к хозяйке и попадает в зону света. Вид у него, конечно, устрашающий – башка, ноги, зубы, глаза! По всем известному закону подлости, именно в этот момент появился поздний прохожий – какой-то молодой парень, естественно, пьяный.   Увидев нашего, весьма серьезного, пса, он приостановился, и опасаясь идти, обратился к Рите, одетой, как сторожиха из «Операции Ы», со следующими словами: «Бабуля, собаку держи!» Риточке было лет семнадцать, и мы до сих пор со смехом вспоминаем этот случай.

    Прогулки с Антеем, ради которых, собственно, по его словам, муж завел собаку, иногда приносили неожиданности.  Например, Антей обожал собирать на помойках кости и мослы, и отнять их было проблематично. У собаки  вообще трудно отнять еду, особенно, когда она большая и зубастая.  Только Володя не боялся забирать у Антея куски пищи, и Антей позволял ему это. Однажды произошел курьезный случай.  Антей с хозяином шли по улице, а на ней была открытая торговля. Вдоль тротуара растянулся прилавок с разнообразными товарами, в числе которых, с самого края, лежали замороженные куры. Володя не сразу заметил, что Антей в зубах несет курицу! Прихватил, что плохо лежало. Пришлось отнять у собаки ее трофей и со скандалом возвращать – брать не хотели, дескать, собачьи зубы отпечатались, но Володя настоял. Любил Антей почесать спину об землю, в самом грязном месте двора или улицы, валяясь на спине, напоминая  резвящегося жеребца. Можно представить, каким «чистым» он возвращался с прогулки.

       Не любил Антей некоторые породы собак, например, боксеров, а также, больших животных, в частности,  лошадей.  Ревновал к размерам, что – ли? Набрасывался безрассудно на тех и на других, истошно лаял, пугая окружающих страшным видом,  и усмирить его было довольно трудно. Маленьких собачек он игнорировал, хотя они, в свою очередь, терпеть его не могли и облаивали с исступлением, как Моськи  слона. Кошек он тоже не любил, гонял их без устали. Не выносил детей, поэтому я всегда опасалась, если к нам приходили друзья с детьми, особенно после случая с Оленькой, о котором расскажу отдельно. А вот на взрослых людей не бросался никогда. Учитывая размеры и силу собаки, гуляли с ним только Володя или Рита, когда стала постарше. Никогда мы не спускали его с поводка на улице и не снимали намордник. Береженого Бог бережет. Когда подросла Оленька, мы стали разрешать ей выходить с Антеем, хотя навыков выгуливания большого пса у нее было маловато.  Вскоре мы поплатились за свою легкомысленность. С очередной прогулки Оля пришла вся в слезах и грязная, как чушка. Плача, она сказала, что никогда больше не выйдет с Антеем. Оказалось, что Антей учуял течную сучку, и, конечно, увязался за ней. Хозяйка собаки, к которой Антей воспылал страстью, направилась  через наш двор к дороге, намереваясь перейти на другую сторону.  Антей, повинуясь инстинкту, упрямо бежал за ней, все больше ускоряясь. У Оленьки не хватало сил удерживать его, как она ни старалась. Отпустить его она тоже не могла, и в результате, весь двор наблюдал интересную картину  — девочка – подросток стремглав бежит за огромным псом, который, не обращая ни на что внимания, все быстрее несется к одному ему известной цели. Он выскочил  к газону перед проезжей частью дороги, где Оля, в конечном счете, упала, и Антей поволок ее, плачущую и кричащую,  по земле,  в лучших традициях советских фильмов про басмачей или фашистов. Повезло, что мимо проходил наш хороший друг, Володя Захаров (его дом был рядом). Он – то и помог Оле и  привел ее,  плачущую,  с Антеем домой.   

        Поразительно, как похожи были хозяин и собака – Володя и Антей. Оба чернявые и поджарые, а, главное, в обоих было что-то неуловимо одинаковое, определяющее их сходство и не  оставляющее сомнения в их родстве. Так часто бывает с владельцами собак, если собака именно та, которая близка конкретно этому человеку, как, очевидно, произошло с Володей и Антеем. Даже походки у них были похожи.   Они любили друг друга, каждый по – своему.   Володя давно мечтал о большой, сильной собаке, которая сопровождала бы его в прогулках и бесконечных спортивных тренировках. Антей, как большинство собак, обожал хозяина просто по определению. За то, что он есть.  Верный пес засыпал, засунув морду в ботинок хозяина, или уткнув нос в его носок, выкраденный им из пары, по обыкновению небрежно брошенной моим мужем, где придется. Любовь к хозяину проявлялась во всем, он всегда был рядом с ним, молчаливо одобряя, все, что он делал. Исключение составляли только плавание и игра на скрипке. Про то, как Антей боялся воды, я расскажу в другом рассказе, а вот игра на скрипке вызывала у него тоску, которая выражалась очень выразительным собачьим средством – воем. Игра на скрипке присутствовала в нашей жизни, потому что Володя по первому образованию – скрипач. Иногда он  брал инструмент в руки, но стоило Володе провести смычком по струнам, как тут же раздавался  совсем не мелодичный, а заунывный и довольно громкий, перекрывающий скрипку, вой. Он не умолкал, пока не прекращалась скрипичная игра. Сначала мы надеялись, что Антей относится к музыкальным собакам, которые «подпевают» музыкальным инструментам. Но время показало, что никакого музыкального слуха у него нет, а его «пение» всего лишь средство заглушить нежелательные звуки. Пришлось Володе музицировать, крепко прикрывая дверь и стараясь не обращать внимания на реакцию Антея.  Гитарные переборы, на счастье, не вызывали у Антея такого отношения, так что наше с Володей совместное музицирование (пение дуэтом под гитару), не пострадало с появлением собаки.

      Антей был породистым псом,  мы водили его на собачью площадку, где занимались дрессурой. Участвуя в выставках собак,  он занимал призовые места, получал награды. Вид Антея с красующимися на его могучей груди медалями, внушал уважение, так что мы по праву гордились им.

       Знакомство с Антеем и  жизнь с ним воочию познакомила меня с обонятельными пристрастиями собак. Он  безошибочно определял местонахождение помойки, куда бы я ее не переносила. Вид разворошенного помойного ведра – обычное и привычное зрелище во весь период нашей совместной жизни. Что только я не делала, чтобы Антей не мог добраться до заветного ведра! Убирала его подальше, закрывала крышкой, закрывала дверцу тумбочки, где стояло ведро. Разбросанный мусор все равно встречал меня на кухне, как  насмешка над моими усилиями. Тогда я уговорила мужа, чтобы он врезал задвижку на дверь кухни. Каково же было мое удивление, когда вечером я опять увидела то же самое – мусор, ровным слоем разбросанный по всей кухне!  Как? Как он попал на кухню? Она же заперта? Секрет раскрылся довольно быстро. Мне удалось подсмотреть, как Антей, подойдя к двери кухни, открывающейся наружу,  методично, лапой, стучал в нее, пока задвижка не поворачивалась, и дверь слегка  не приоткрывалась. Антей, улучив момент, вставлял лапу в зазор, тянул дверь на себя и был таков! Кухня была в его распоряжении!  И не только  помойка! Точно таким же «макаром» ему несколько раз удалось нанести очень болезненные удары по моему хозяйству. Неосмотрительно оставленные на столе продукты пропадали в ненасытном чреве собаки несколько раз, в том числе сливочное масло, в те нелегкие времена — дефицит, получаемый по талонам. Это я еще могла пережить, но, когда он, одним махом сожрал четыре пирога с разными начинками, являвшимися моим «дебютом» на поприще домашней выпечки, я была глубоко уязвлена. Конечно, во многом я была сама виновата. Пироги я укутала в дальнем углу стола в надежде, что собака не учует их и не достанет. Еще я все-таки рассчитывала на замочек в двери, должен же он держать дверь, в конце – то концов? Все было напрасно. От пирогов не осталось НИ-ЧЕ-ГО.  Другой раз я упрятала их на холодильник, по моему мнению, высоко, и укрыла еще тщательней. Результат тот же. Ни кусочка. Но я, все — таки, предприняла еще одну попытку, оставив пироги в духовке. Представляете, он и там их достал! Обидевшись на Антея, а, заодно, и на всех остальных, я заявила, что отныне я никогда не буду печь пироги, потому что мне плюнули в душу. И не пеку до сих пор. Вот какие далеко идущие последствия для меня имело совместное проживание с собакой.

           А еще эти события заставили меня вспомнить про случай, который моя  старшая золовка рассказала нам из периода жизни, когда они семьей уехали работать по контракту в Германию.  Была у нее соседка,  такая же «контрактница», как и они. Проживали наши соотечественники на территории военной части советских войск, присутствие которых на территории дружественной тогда нам ГДР, было нормальным делом.  По рассказам нашей Вали (так зовут мою золовку), жизнь в Германии была, поистине, райской. По контрасту с тогдашней ситуацией в СССР, изобилие любых товаров и чистота на улицах приводили в восторг всех советских людей, попавших туда.  И сейчас, конечно, разница весьма ощутима, но тогда! Это был предел мечтаний для людей, «с ослабленным мелкособственническими наклонностями» чувством патриотизма. На фоне всеобщего благополучия и спокойствия, мягкой зимы и цветущих роз, изобилия в искусственных прудах рыбы и лебедей, плавающих круглый  год, протекала жизнь «счастливчиков», которым удалось получить контракт на временное пребывание и работу в этом уголке Европы. Но, даже в таких, «волшебных» местах, как ни странно, остаются простые человеческие проблемы. У Валиной соседки был кот, ставший проклятием ее дома. Он воровал все, что мог достать. Даже то, что не мог съесть. Воровство, видно, было у него в крови, потому что отучить его от этой дурной привычки никак не получалось. Он воровал из любви к искусству, а не по необходимости. Соседка, несмотря на окружающие ее блага цивилизации, исключительно, немецкого происхождения, не забыла уроки истории и вполне заслуженно прозвала своего подлого кота Гитлером. Время показало, что она была тысячу раз права, потому что, помимо рядовых случаев,  в рождество эта сволочь по подлости превзошла самого себя! В праздничный вечер с накрытого стола вдруг исчезла целая запеченная  и красиво украшенная курица! Украшение стола немедленно было обнаружено в одном из тайников кота, истерзанная и обвалянная в грязи. «Гитлер!!! Фашист!!! Гад, сволочь, паразит!!!» — разносилось по городку, и соседи сочувственно поддерживали бедную женщину, поскольку зона  его противоправных действий не редко включала соседские дома. Так и мне, очень хотелось назвать Антея «фашистом», так мне было жалко пироги и мои труды.

     Антея очень ругали, он раскаивался, но продолжал делать свое, видимо не в силах совладать с собой. Скорее всего, поэтому, устроив очередной раз разгром на кухне, заранее понимая, что получит  порицание с нашей стороны, он встречал нас с виноватым видом, понурив голову и подняв лапу. Мы сами научили его так просить прощения, вот он и винился перед нами, понимая, что набедокурил. 

      Нос, то есть обоняние,  очень помогали Антею ориентироваться в жизни, как всем собакам, а, с потерей зрения, полностью  заменило его. Зрение  стало ухудшаться у него неожиданно для нас, по непонятной причине, а затем, ближе к концу,  пропало совсем. Но, даже совсем ослепнув,  он с  помощью носа прекрасно ориентировался в доме, в  привычной для себя обстановке, и даже на улице, в знакомых местах.  Приоритеты у него были чисто мужские. Например, всем моим подругам он сразу залезал под юбку, вызывая у некоторых шок разной  степени тяжести. Кто-то просто смеялся, а моя подруга, Резида, например, боялась Антея не на шутку. Усугубляло ситуацию то, что единственный акт вандализма к одежде, Антей произвел именно по отношению к ней.  Он прогрыз ее пуховую варежку, которую она неосмотрительно оставила в доступном Антею месте. Это было удивительно, потому что он никогда ничего не грыз и не портил ни до, ни после этого. Вся обувь, шапки, варежки  и перчатки остались  у нас девственно целыми, хотя специально мы их никуда не прятали.  Слабость он испытывал только к Володиным носкам и его же ботинкам, и все.  В Резидашкиных же варежках, наверное, Антея привлек пух, из которого они были связаны, другой причины я не могу найти. С этих пор Резида на мои уговоры не бояться его, всегда отвечала одинаково: «Я не буду бояться, только  если Антею связать лапы и выбить все зубы!» Я ее понимаю, потому что испытываю к большим собакам приблизительно такие – же чувства.  

        Это же качество, острый нюх, неожиданно оказал положительный эффект в вопросе размещения Антея в доме, в частности, допуск его в жилые комнаты. Я уже говорила, что поначалу он был вхож везде. Неоднократно повторялась следующая ситуация: прихожу  домой, вечером, дома никого —  тишина и сумерки. Обратила внимание, что на месте Антея нет.    Внутренне готовая к тому, что увижу, захожу в комнату. Антей, сладко похрапывая, мирно спит на нашей кровати. Заметьте, даже не услышал, что я пришла. Охранник!  Я включаю яркий свет, и, представляете, опять никакой реакции! Заспался, блин, на хозяйской постели! Тут уж я заорала, видимо, очень громко, а Антей, проснувшись, все равно, не сразу пришел в себя. Он поднял голову, удивленно посмотрел, и, только сообразив, что его застукали, суетливо соскочил  с кровати и принял свою привычную позу — «виноватого». Давай прощай его! Удобная позиция сформировалась у нашего пса, благодаря нашей всепрощающей политике. И вот этому пришел конец. Наконец – то! А все благодаря собачьему нюху. Дело в том, что мы купили новый палас в большую комнату. Как все новые синтетические вещи, он вонял химией довольно ощутимо. И мы заметили, что Антей опасается наступать на него, видимо, не доверяя новому запаху. Вот этим-то мы и воспользовались, чтобы отвадить собаку от комнат, и нам это удалось. С этих пор ареал жизнедеятельности Антея распространялся только на коридор и кухню. Он прекрасно обходился этими помещениями, потому что именно здесь была его любимая миска с едой, помойное ведро, унитаз, из которого он предпочитал пить вместо плошки с водой, и его любимая подстилка. Заметив, что собака предпочитает пить из унитаза, мы, увидев его, стоящего в ожидании около туалета, открывали ему дверь и подпускали свежей водички. Еду ему варили каждый день, обязательно мясную.  Для этого мы покупали на базаре коровью голову, рубили, и на этом бульоне готовили кашу. Подозреваю, что исключительно в связи с этим, мой муж разорился на новый холодильник, «Мир», по тогдашним меркам неплохой, а, главное, имевший большую морозильную камеру. Надо же было где-то хранить нарубленное мясо! Части коровьей головы в кастрюле, иной раз, преподносили сюрпризы, особенно неподготовленным людям. Даже я, будучи, собственно, «в теме», и то, порой, вздрагивала, открыв крышку кастрюли и явственно различая варившуюся огромную челюсть с крупными зубами травоядного животного, а то и встречаясь взглядом с круглым, помутневшим от температуры, грустным глазом. Со свойственной мужчинам ленью в вопросах приготовления пищи, Володя, вскоре, с радостью передал обязанность по кормлению  Антея  Рите. Она честно приняла эту повинность, несмотря на полное неумение готовить. Результаты ее «творчества» не всегда отвечали требуемому качеству. Но Антей был неприхотлив и съедал, бедняга, все без остатка, кроме, разве что, лавровых листов, вареного лука и капустных кочерыжек.

   Я всегда знала, что собака – охранник, и в этом ее главное предназначение. Каково же было мое удивление, когда я узнала, что она выполняет эту функцию, только тогда, когда рядом хозяин! Это выяснилось, когда в наше отсутствие к нам приходили люди. Тихое «у-у», вот все, что издавал Антей за дверью! Тогда как в нашем присутствии он разорялся таким лаем, что в пору штаны менять!  Входящим людям он не давал проходу – облаивал тех, кого не знал или не любил, и ласкался к знакомым.

    Несмотря на плохое зрение, Антей продолжал сопровождать хозяина в его утренних пробежках по лесу, а вот велосипедные и лыжные прогулки он уже не мог осиливать, терялся и начинал паниковать. В сад мы долго ездили на велосипедах, как раз, пока Антей нормально видел, а, в дальнейшем, ездили на машине. Переднее сиденье в  автомобиле было закреплено за Антеем, и его башка, порой высовывающаяся из окна, держала остальных водителей в тонусе, пугая устрашающим видом все также огромной зубастой пасти и громким лаем. Его наружность плохо сочеталась со щенячьим отношением к хозяину, «на ручки»  к которому он часто стремился во время поездок, мешая тем самым Володе управлять машиной.

      Чем беспомощнее становился Антей, тем больше он тянулся к людям. И он, и Анфиса, совершенно очеловеченные, сильно зависели от нас и нуждались в нашем уходе и внимании. Они очень многое понимали, реагировали на тон наших голосов, даже, по-моему, знали человеческую речь. Если в доме была напряженная обстановка, Анфиса прижималась куда-нибудь в уголок, и уши ее были прижаты к спине, как перед ожиданием удара. А Антей, лежа на подстилке, тихо скулил, страдая за нас. При переезде на новую квартиру, мы были очень заняты упаковкой и складированием вещей и прочими проблемами.  Нам было не до животных, но, удивительно, они все понимали! Они чувствовали, что происходит что-то важное. Только не могли понять – хорошее или плохое? Отвлекшись ненадолго от суеты, мы увидели, что собака и кошка сидят спинами друг к другу, внимательно наблюдая за происходящим. Заметив наше внимание, Антей гавкнул, а  Анфиса мякнула – они, как будто, задавали вопрос – «Что происходит?» Верные наши «малыши», они переживали, так же, как мы.

С уходом наших животных мы решили, что больше никогда никого не заведем, в память о них.